Инспектор раёв
Шрифт:
Беспристрастный Опарыш
– Сссшшшись! Чвак! – Копье просвистело и воткнулось в кролика. – Пах-Бах! – Кролик в прыжке согласился на Рай, тушка плюхнулась наземь. Я – семилетний кроманьонец, опираясь на копьеметалку, на полутора ногах побежал к ней. Знак Тигра – горб и ноги, растущие мысками в сторону – замедлял бег. Из копны волос я достал обсидиановый нож – привилегию жертвенеца Тигра – и вырезал копье из тушки.
Трехлетняя сестра взяла тушку, чтобы отнести в кучу. Слева спереди из кустов послышался легкий шорох. Мы с сестрой взглянули – волк с волчицей тоже
Мать крикнула: «Дети! Хватит!», – и они с четырнадцатилетним братом сноровисто задвигали кремневыми ножами. После того, как брат изобрел копьеметалку, я кроликами обеспечивал семью не хуже, чем взрослые охотники – козлами. Брат родился с четырьмя укороченными руками. Сейчас он сверкал и клацал двумя ножами.
***
Я – неандерталка и собеседница духов, сижу в пещере у костра. Вокруг костра сидят моя семья и друзья – собеседники по Разговору – люди и духи. Снаружи – зима и метель, поодаль – еще костры, вокруг них – неаны, все ведут Разговор. Я опять семилетний кроманьонец, стою, опираясь на копьеметалку, возле кучи разделанных тушек, мать и брат сочувственно на меня смотрят.
– Героюшка, сходи к шаману. – Вкрадчиво, но твердо промурлыкала мать. – К тебе кто-то скребется. Это не Тигр. Ты – жертвенец Тигра, к тебе он может просто так прийти.
– Мама, а почему меня зовут «Герой»? – Перевел я разговор. Герой – тот, кто совершил подвиг на охоте или войне. Не могу же я с рождения быть героем?
– Ты – герой по рождению и обязан совершать подвиги. – Разъяснила мать. – Остальные это делают по желанию, а ты – жертвенец Тигра. Вот станет тяжело на войне, и тебя пожертвуют твоему Божку.
– Брат, иди к Шаману. – Старший облизал ножи, воткнул их в прическу, встал и потянулся четырьмя руками. – Божки не любят, когда у них воруют жертвенецов.
***
Чум Шамана стоял поодаль от основного селения на вершине холма в полудне пути моими винтовыми ногами. Шаман сидел, прислонившись к столбу чума и, не отрываясь, смотрел на меня все полдня, что я к нему шел.
– Что, Герой, хочешь узнать, что за духи не дают тебе спотыкаться и отводят кулаки мальчишек? – Шаман был скрипуч и весел. Медведь откусил ему ключицу, мороз – ступню, Гиблая Зима – способность огорчаться. – Это слуги Тигра, берегут тебя для Него. Вон один ждет, что ты тот камень заденешь.
Я треснул ногой по камню. Как всегда, за мгновение до того, как нога коснулась камня, он улетел, как если бы она его ударила.
– Нет, дедушка Серый Олень, мама велела у тебя спросить – ко мне кто-то скребется, не духи Тигра, а другие. Брат говорит, какой-то Божок хочет украсть жертвенеца у Тигра.
– А! Ну пошли камлать. – Шаман оперся на колени, встал, отвернул для меня полог чума.
Привычными движениями он зашуршал по чуму, собрал костюм оленя.
– Ты – сын неана, тебе перевозчик не нужен. – Он внимательно посмотрел на меня. – Будешь плясать со мной.
Шаман перевоплотился в оленя, затем
– Главный Помощник – Герой, Герой – Главный Помощник – представил нас друг другу Шаман.
Я кивнул фигурке, фигурка кивнула мне.
Мы втроем – Помощник, Шаман и я – держась за руки плясали вокруг костра. Гремел бубен.
– Интересно, как Шаман в него бьет? – Подумалось мне. – Руки-то заняты 40 .
Шаман велел нам смотреть на тени и кричать, если в тенях заметим кого-то знакомого – человека ли, животное или растение.
40
Трогать шаманский бубен может только шаман.
– Цветок лилии! – Почти сразу крикнул я.
– Ушастый полоз! – Неожиданным глубоким басом крикнул Помощник.
– Ага! Гадюка. – Через какое-то время отметил Шаман.
Мы плясали и плясали посолонь. Шаман призывал своих духов-помощников. Кроме цветка лилии, полоза и гадюки пришли еще олень и кедр. Все помощники были в сборе. Тогда Бубен загремел как-то по-особому, и мы заплясали круг посолонь – круг противосолонь, перепрыгивая между кругами через костер. Шаман призывал Божка, который ко мне скребся и его помощников. Мы плясали, пока небо не начало сереть перед рассветом, но никто не откликнулся.
Тогда Шаман еще раз сменил мелодию Бубна, и мы заплясали противосолонь.
– О Тигр! – Возопил Шаман. – Приди к нам! Назови Твоего врага, мы сразимся с ним!
Появилась тигриная тень – не маленькая пляшущая на стене, а прямо в костре огромная, больше чума, больше сосны – однако здесь, посреди чума, в костре.
Тигр посмотрел на нас долгим жутким взглядом. От него всё тело и душу охватывала смесь ужаса, храбрости и омерзения. Тигр сделал жест мордой, из теней выпрыгнула бесчисленная толпа его слуг. Они все заплясали с нами в хороводе – сразу и посолонь, и противосолонь, и через верх, и через низ – и в каких-то еще направлениях, которые в нашем мире невозможны. Тигр плясал с нами во всех направлениях сразу.
Гремел бубен. Мелькали морды, лапы, крылья, зубы. Стук, щелканье, шуршание, скрип. Солнце встало, духи один за другим исчезли. Тигр кивнул Шаману и исчез последним. Бубен стал замедляться, наконец дал заключительные три редких удара и умолк. Мы сделали еще несколько шагов и остановились.
Олень и Главный Помощник ушли, остались мы с Шаманом.
– Итак, – жестко подвёл итог Шаман, – никто снаружи к тебе не скребется, никаких чужих духов рядом с тобой нету, никто из далека лапу к тебе не тянет.
– Что тогда? – Я полулежал спиной на стене чума, не было сил ни удивляться, ни бояться.
Шаман сел рядом со мной.
– Ты сам к себе изнутри себя скребешься.
– Это не я. – Говорить не было сил.
– Возможно, это Тот, Кого нету. – Голос Шамана был смертельно усталый, но бодренький и веселенький.
– Как его отвадить? – Много спрашивать не было сил.
– А никак. Он дышит где хочет, и Голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит. – Отсутствующим голосом проговорил Шаман.