Инстинкт Бабы-Яги

Донцова Дарья

В квартире Алены Шергиной поселилась тетка из Ижевска. Андрей Лазуткин, естественно, не женился на Варе, он до сих пор пребывает в холостяках. Каким образом парень замял скандал и сколько заплатил журналистам, чтобы те не расписали в красках, скольких людей убила невеста ради выгодного брака, я не

знаю, но ни в одной газете не появилось ни строчки об отмененном грандиозном свадебном пире.

Миранду я перевел в колледж, которым владеет одна из моих бывших любовниц. Каждое утро я отвожу девочку на занятия, а вечером забираю. Да-да, Миранда теперь живет с нами. Нора поговорила с Настей и получила согласие на то, что мы станем опекать ребенка. Настя плохая мать, Миранду она отдала нам с видимой радостью, теперь никто не станет ей мешать вести излюбленный образ жизни: гастроли — кабак — гастроли. Впрочем, Настя и раньше не слишком себя ущемляла. Василий тоже остался у нас. И если за воспитание Миранды с жаром принялись все, то коту разрешена вольница. Он на самом деле валяется на деловых бумагах Норы, и его за это наглаживают и похваливают. Филимон толстеет, поедая все возрастающее количество «Докторской» колбасы, Ленка продолжает стряпать гадостные блюда, цветы в оранжерее умерли тихой смертью, красное кожаное кресло Нора пока не приобрела, никак не найдет нужный оттенок. Ей предлагают кожу кирпичного, бордового или апельсинового тона, а Норе надо пурпур.

Сегодня днем, когда я ехал по Тверской, зазвонил мобильный.

— Ваня, немедленно приезжай, — велела маменька.

Я попытался сопротивляться:

— Сейчас не могу.

— Ваня! — взвизгнула Николетта. — Скорей! У нас тут сюрприз!

Пришлось спешить на зов. Под сюрпризом Николетта может подразумевать

все, что угодно. Когда я наконец добрался до родительской квартиры, то обнаружил на лестничной клетке огромный пакет с надписью «Вискас». Более чем удивленный, я позвонил в дверь. Николетта возникла на пороге.

— Ваня, — велела она, — ну-ка отнеси корм на кухню.

Я повиновался.

— Смотри, — продолжала щебетать маменька, пока я тащил тяжеленную упаковку в указанном направлении. — Ну, что скажешь?

Я установил пакет у стены, вытер потный лоб, глянул на Николетту и обомлел. Маменька держала на руках пушистого снежно-белого котенка.

— Это кто? — глупо спросил я.

— Ваня, — с укоризной ответила Николетта, — что за идиотский вопрос? Кот, конечно.

— Откуда?

— Ах, мой миленький, — принялась нацеловывать недовольно сопящее животное маменька, — котик, сладенький… У Коки теперь кошечка и у Жоржетты, мне тоже захотелось!

Я только вздохнул. Ну раз Кока и Жоржетта завели кошек, тогда понятно.

Николетта поставила котенка на пол. Белый комок побрел в коридор, мы пошли следом.

— Как его назвать? — чирикала маменька. — Ума не приложу? Арчибальдо? Витторио? Барни? Что посоветуешь?

Безымянный котик доплелся до ботиночницы, понюхал обувь и преспокойно уселся на туфли Николетты. Его морда приняла задумчиво-элегическое выражение.

— Что он там делает? — удивилась незнакомая с повадками кошачьих Николетта. — Ваня, ну как его назвать?! Как?

Я увидел, как белое облако шерсти слезло с дорогих теперь вконец испорченных лодочек, и сказал:

— Окрести Василием, знаю одного кота с подобными манерами.