Инстинкт бойца
Шрифт:
– А теперь выходит...
– Спрут вопросительно приподнял голову.
– Если брать в расчет только цифры, то нападение на базу террористов планируется на девять часов утра - будет уже светло. Соответственно подобрать диверсантов мы должны в районе 12.00.
– В девять утра?!
– Ленц не верил собственным ушам.
– Этого не может быть, Савченко! Какой дурак нападает в светлое время суток? И как они собираются это сделать командой в тринадцать человек?
– Не могу знать, товарищ генерал. Мы попытались получить подтверждение, но на наш запрос разведчики
– План местности мне, Савченко, и побыстрее.
– Ленц вызвал по селектору адъютанта.
– Из оперативного отдела вызови полковника Каховского. Кто еще у нас спец по боевому планированию?.. А, полковник Елисеев. Его тоже ко мне.
Что, черт возьми, происходит, думал Ленц. Ошибки в цифрах он исключал, поскольку подтверждение лейтенанта Скумбатова само по себе отметало какие бы то ни было погрешности. Ночь - это самое время для диверсионных актов. Шесть утра в декабрьские, самые короткие дни года - оптимальный вариант для нападения, когда организм спит и всеми силами старается продлить свой сон. Ленц спокойно бы отнесся к решению диверсантов начать акцию на три часа раньше, но позже...
"Что они задумали, ети их мать?
– ругался генерал.
– Попасть на поминальную страницу Книги рекордов Гиннесса? А может, они строят свои планы на том, что большая часть наемников выдвинется им навстречу, чтобы взять в кольцо? Однако на базе дураков нет, за исключением наркоманов-смертников. Минимум останется треть - а это сотня боевиков. Они не дадут приблизиться к объекту с какой бы то ни было стороны. И если все же диверсанты совершат, что задумали..."
Многоточие никак не хотело называться подвигом, поскольку это слово казалось сейчас неприменимым к расчету Скумбатова. Вот после... Однако в этом месте все и соединялось, образуя кольцо.
Ленц еще раз прочел радиограмму, перехваченную радиоэлектронной разведкой:
"Решение приняли. К означенному времени прибавьте три часа".
И пришел к выводу, что не разберется в этом вопросе без человека, которого ни разу не видел и не хотел видеть.
Через две минуты в кабинете генерала снова вырос майор Савченко, толковый малый, специалист по особым поручениям.
– Привези ко мне этого фээсбэшника, начальника профильного отдела. Единов, кажется. Желательно без погрома, тихо.
Майор и бровью не повел.
– Это все? Разрешите идти?
– Как ты мне надоел, Савченко!
***
Владимир Николаевич Эйдинов перебирал в уме небогатый набор вариантов, пытаясь решить задачу: как и каким образом предупредить разведчиков? Даже вспомнил конструктора Петровского и его ассистента Любу. Серову Любовь Владимировну, кажется. Черт их знает, бормотал Эйдинов, может быть, через "Пчелу" можно установить связь с диверсантами?
На некоторое время полковник отвлекся от основных мыслей, сконцентрировавшись на ПБРП "Пчела", которая стала то ли виновницей, то ли зачинщицей всех этих событий.
В голове всплыл разговор с покойным капитаном Макеевым, который упомянул, что радиочастота, на которой выходил
"Где должна проходить окончательная отладка "Пчелы"?
– вспоминал начальник профильного отдела, в очередной раз выступая в роли вещуна. Кажется, на территории главного радиоцентра ГРУ".
Полковник хотел было задержаться на этой смелой мысли, от которой его бросило в озноб, но тут дверь в кабинет отворилась, пропуская двух молодцов со скупыми улыбками на губах, одетых в пуховики и безукоризненно отутюженные, на зависть полковнику, брюки.
– Как вы сюда попали?
– удивился Эйдинов отсутствию законного звонка от дежурного на входе.
Конспективность на лицах гостей претерпела некоторую эволюцию: взгляды потеплели, улыбки показали ровные красивые зубы. И только. Наверное, как и у Петровского, у этих людей были свои секреты.
57
Ленц едва ли не с брезгливой миной на лице оглядел рыхлую фигуру остановившегося у порога полковника Эйдинова, одетого в костюм, светлую сорочку в полоску и полосатый галстук. С тем же выражением генерал отметил его вытянутые на коленях брюки и завернувшийся манжет на правой штанине.
Судя по докладу, начальник профильного отдела спокойно принял предложение посетить Аквариум, никуда не пытался звонить, лишь прихватил со стола кейс да набросил на плечи пальто. А по дороге с невеселой ухмылкой обронил лишь одну фразу: "Не мешало бы прикупить сухого корма".
– Я представлял вас другим, - палец Спрута указал на стул.
– Садитесь. По вашей воле, - продолжил Ленц, - я занялся не своим делом: отчитывал простых агентов, встречался с батюшкой, рассыпался извинениями в эфире. Теперь вот беседую с вами. Кто на очереди, Владимир Николаевич?
Ленц встал, будто демонстрируя перед толстяком Эйдиновым военную выправку, и прошелся вдоль стола.
– Я знаю про ваше ведомство достаточно. Занимайтесь на здоровье военными из Министерства обороны, а в мои дела не суйтесь. Я вас не трогал потому, что далеко вы не лезли. В противном случае я бы предупредил вас, способов воздействия у меня хватает.
Гость завозился на своем месте, только сейчас решив принять более удобную позу, - до этого он сидел прямо, на краешке, не касаясь спиной спинки стула.
– Здесь особый случай, Игорь Александрович.
– Собственный голос показался Эйдинову жалким и по-бабьи высоким.
Ленц кивнул наполовину поседевшей головой:
– Отчасти согласен с вами - особый. Но вы, уважаемый, ведете дела, связанные с преступлениями военных. Вы думаете, что этот вопрос не волнует меня?
– Я так не думаю.
– Вы вообще, похоже, не думаете. А если бы пошевелили мозгами, обратились бы ко мне: так и так, задержали Зубахина из МО, а с ним оказался ваш человек. Почему же, следуя логике вещей, вы не захотели контактировать с моим управлением, а выбрали для себя какой-то Совбез? Вы действительно принимаете на веру, что этот, будем говорить, координационный орган станет некой единой силовой структурой?.. Бросьте, это даже не смешно.