Институт экстремальных проблем

Камских Саша

— Все никак не найдешь?

Света только вздохнула в ответ. Она переживала из-за того, что остается полтора месяца до срока, а место до сих пор не найдено. До осени ждать было нельзя – Антон полностью потерял зрение, у него возникли проблемы со слухом, вернулись дикие головные боли и начались судорожные припадки. Болезнь продолжала развиваться, несмотря ни на какое лечение.

Андрей уже давно был посвящен во все. Это произошло случайно; Вадим колебался, стоит ли раскрывать парню их планы, не сочтет ли он это происками нечистой силы, но Андрей с полнейшим одобрением воспринимал все, что было связано со Светланой, он считал ее осененной божественной

благодатью, чуть ли не ангелом, воплотившимся в человеческий облик. Рябов привез ей немало снимков, сделанных в Греции, Италии и Швейцарии, где он в свое время побывал, и втайне надеялся, что именно на них девушка найдет то, что нужно. Света внимательно несколько раз просмотрела фотографии Андрея, но не увидела ничего похожего на то, что ей снилось.

Андрей вздрогнул, когда увидел перед собой человека в милицейской форме, и чуть не отшатнулся назад от протянутой руки. Максим, если и заметил его реакцию, то не подал виду, все внимание Устюгова было обращено на малыша.

— Привет, парень! Как тебя зовут?

— Вася.

Андрей удивился – Васенька обычно стеснялся незнакомых людей, а тут он с любопытством разглядывал Максима, особенно его заинтересовали погоны и звездочки на них. Чуть позже «дядя Масим» – две согласных подряд у Васи до сих пор получались плохо – изображал медведя, слона, бегемота и перебрал почти весь зоопарк. Малыш был в восторге, а Андрей, глядя на него, уже не казался натянутой струной, но старался держаться поближе к Свете.

Вадим ругался по телефону с Генкой:

— Какого лешего вы до сих пор топчетесь в правом коридоре?! Там и пятилетний ребенок при всем желании заблудиться не сможет! Два ответвления меньше чем через десять метров тупиками заканчиваются, только третье с кляксой метров сто длиной.

— Какая клякса? Где? — решил на всякий случай уточнить Середкин.

— В правом коридоре примерно в пятидесяти метрах от выхода из главного зала по левую руку есть проход, — нетерпеливо начал объяснять Медведев, — идет немного вниз, но уклон небольшой, никаких сложных участков нет. Туда все лезут смотреть на какую-то породу – черное блестящее пятно среди серого камня, его «Кляксой» и прозвали. Мне говорили, какой это минерал, но я название не запомнил. Больше там нет ничего интересного. Центральный коридор оставьте на потом, идите в левый, обычно плутают именно в нем – ориентируются на ручей и озеро, а их там три штуки. Идите парами и только со страховкой! Предупреждаю, никакой самодеятельности!

— Серегу дождемся, он, похоже, около той самой кляксы сейчас, и пойдем смотреть левый коридор. Будем держать тебя в курсе, — пообещал Генка и отключился.

Вадим с досадой кинул свой мобильник на диван. Ему отчаянно захотелось оказаться сейчас вместе с ребятами, он представил себе, как протискивается, согнувшись почти пополам, в одну из расщелин, в конце которой есть великолепное место – небольшой грот со стенами, полом и потолком, сплошь покрытыми мелкими кристаллами прозрачного кварца. Свет даже самого тусклого фонаря многократно отражался от этой ослепительной россыпи, и человеку, добравшемуся до «Алмазного грота», как его прозвали спелеологи, казалось, что он и в самом деле находится внутри огромной драгоценности. Медведев потряс головой, отгоняя видение сверкающих стен, и начал разглядывать Васины рисунки. Малыш сразу же кинулся к дяде Диме, потянув за собой Максима.

— Это ты нарисовал? — поразился Устюгов.

Вася кивнул, а потом вдруг застеснялся и полез на колени к отцу.

— Здорово, правда? — Вадим разглядывал Васины

рисунки, на которых тот нарисовал петуха, козу, свинью с поросятами – всю эту живность он видел в Большой Каменке, куда недавно ездил с папой и дедушкой к отцу Глебу.

— Молодец какой! — Максим искренне восхищался рисунками. — Я так не умею.

— А как умеешь? — требовательно спросил Вася.

Максим взял лист бумаги и изобразил классическую картинку.

— Ручки, ножки, огуречик… — приговаривал Устюгов во время процесса. — Вот и все, на что я способен.

Вася внимательно рассматривал в высшей степени условный рисунок, а потом отобрал у Максима карандаш и сделал несколько штрихов. Через минуту-другую взрослые онемели – в немного непропорциональной фигуре сразу узнавался Иринин брат.

— Вот это да! — Устюгов с трудом обрел дар речи. — Первый раз в жизни меня нарисовали!

Вася посмотрел на него и двумя руками передвинул по столу лист с рисунком.

— Ты мне его даришь?

Малыш кивнул.

— Спасибо, — Максим еле избавился от комка в горле и очень осторожно, чтобы не помять, убрал рисунок в папку к своим бумагам. — Светлана, где у тебя покурить можно? На балкон выйти или лучше в подъезд?

Света увела его на кухню, включила вытяжку над плитой и заодно поставила на огонь чайник.

— Какой малец славный, — сказал Максим после первой затяжки, — только на отца совсем не похож. Мать-то у него кто – казашка, кореянка?

Светлана недоуменно посмотрела на него, а Максим в пояснение своих слов указательным пальцем растянул к виску левый глаз.

— Мать я в глаза не видела, она от ребенка в роддоме отказалась. У Васеньки синдром Дауна, поэтому он такой, — покачала головой Света и очень коротко рассказала историю, произошедшую несколько лет назад с Андреем.

— Это ж надо, какие ублюдки по земле ходят! На детях зло вымещать! — Максим побагровел от ярости. — Неужели никто так за это и не ответил?

— Отец Андрея узнал, кто все подстроил, и разорил его. Догола, как говорится, раздел и сам приобрел его фирму, восстановил ее, а потом продал. Все деньги, что получил от сделки, отдал той больнице, где родился Вася.

— Да-а… — протянул Максим. — Но, послушай, дети с синдромом Дауна ведь умственно не совсем… — он кашлянул, — а тут такие способности!

— Тут не просто способности, а талант, огромный талант, — улыбнулась Светлана, — если даже не гениальность. Но, с другой стороны, говорит Васенька до сих пор плохо, хотя ему уже четыре, ходить начал только полгода назад, да и всяких болячек у него больше, чем может вместиться в такого малыша. Один порок сердца чего стоит!

— Это ведь можно прооперировать хоть у нас, хоть за границей, тем более, что в этой семье, я полагаю, со средствами проблем нет.

— Когда чуть подрастет, тогда сделают операцию. Пока экстренной необходимости в этом нет.

Засвистел закипевший чайник, звякнула, отключившись микроволновка, из которой Светлана вытащила огромную пиццу. Максим кинулся помогать девушке.

— Иркин рецепт? — осведомился он, разглядывая начинку.

— С небольшими вариациями на тему.

Место пиццы в печке занял пирог с яблоками и брусникой, испеченный по рецепту матушки Валентины.

Чай пили за большим круглым столом, который Андрей не без труда вытащил из угла комнаты на середину. Максим наплевал на прием граждан, позвонил в опорный пункт и велел сослуживцам отвечать всем, вплоть до начальства, что он «на территории». После этого Устюгов выключил телефон и с головой ушел в воспоминания: