Институтка. Уроки страсти

Пожидаева Алиса

– Интересно, как они поступают с адептами… - усмехнулся король.

– Мужеложство под запретом смертной казни, так что бы применил магический договор… - Рейнард пожал плечами.

– Странное неравенство, - заметил Лионель. Герцогьпоморщился:

– Брось, ректор и его приятели никогда не воспринимали женщин всерьез. Вспомни хотя бы Хлою.

– Это да… - друг перевел взгляд на короля.- Хлоя была одной их первых…

– И до сих.пор торчит на побегушках, - подхватил инквизитор.
– Хотя я ей предлагал… А ты что думаешь, Карл?

Король демонстративно закатил глаза:

– Мы все еще развлекаемся?

–

Разумеется.

– Тогда следует признать, что вы оба умеете поднять настроение. Обсуждать захоронение будем или сразу напьемся?

Друзья рассмеялись, и больше о делах ни один из них не произнес ни слова.

Рейнард вернулся домой лишь под утро. Пьяный в стельку, он проследовал в свою спальню и рухнул на кровать.

Пробуждение Рейнада де Треви, герцога л’Армори, верховного инквизитора и Карающего меча королевства вновь было омрачено похмельем. Голова кружилась, в висках перестукивались злые кобольды. В неплотно прикрытые шторы щемилось низкое осеннее солнце, заливая постель теплым светом.

Он долго лежал в кровати прикрыв глаза от света задумчиво созерцая вышивку на балдахине. С балдахина на него с укоризной смотрел герб рода с девизом, наградными знаками и лентами младших ветвей. Всё так поколения предков знали толк в убранстве спален: открыл глаза - вспомнил себя. Пусть даже и не с первого мгновения. Герцог наконец приподнялся с подушек и соизволил дернуть шелковый вышитый шнур у себя над головой.

Невозмутимый камердинер бесшумно вошел в спальню, неся поднос с графином и бокалом непонятного напитка собственного приготовления. Поставив его на край кровати, он замер, ожидая дальнейших распоряжений.

– Гийом, напомни, почему я выбрал именно эту спальню?
– поинтересовался герцог, снова прикрывая глаза.

– Солнце не заглядывает в нее утром, - невозмутимо сообщил камердинер.

– А это что?
– Рей кивнул на окно, откинул одеяло и сел.
– Не думаю, что это луна осчастливила нас!

– Четвертый час пополудни, ваша светлость.

– Однако!

Рейнард в несколько глотков осушил бокал и опять откинулся на подушки, ожидая, когда зелье подействует.

– Что-то важное было?

– Ничего такого, чтоб будить вас, только личная корреспонденция, - камердинер помолчал и еле слышно добавил: - Двухнедельной давности.

Рейнард закатил глаза.

– Мне кажется, Гийом, или ты не одобряешь меня?

– Ну что вы, ваша светлость. Глупо неодобрять того, кто исправно платит жалованье. Так что лучше я буду врать слугам, приходящим за ответам для их господ, что вы скоро ответите, чем кредитором, что вы скоро заплатите мне жалование.

Герцог несколько секунд молчал, вдумываясь в сказанное камердинером, а потом расхохотался.

– Как у тебя получается похвалить и в то же время укорить меня,а?

– Укорить?
– Гийом изобразил удивление.

– Именно.

– Ваша светлость, я как мог!

– Я и сам удивляюсь.
– Рейнард вздохнул и решительно откинул одеяло.
– Ладно, ты прав, и мне действительно стоит заняться корреспонденцией, раз уж на службе решили справиться без меня.

Приведя себя в относительный порядок,герцог все еще в халате спустился в кабинет, чтобы разобрать накопившуюся корреспонденцию. Визитные карточки, приглашения

на бал, письма от дальних родственников…

Знакомый вензель на конверте привлек внимание. Николь Эш. Гадая, что нужно модистке, как правило присылавшей счета в конце месяца, он вскрыл конверт и вчитался в строки.

В самых изысканных выражениях, за которыми читалась издевка, модистка извинялась за своих работниц, взявших оплату с протеже герцога и уверяла, что подобное более не повториться. К письму прилагался вексель.

Рейнард выругался, смял письмо и отбросил его в сторону. С трудом подавив в себе порыв мчаться к Амадин, чтобы свернуть ей шею, герцог прошел в свою комнату: перед убийством следовало хотя бы переодеться.

Чуть позже, он направился в сторону особняка. Пешком, чтобы хоть немного остынуть. Или разъяриться еще больше.

К счастью Амадин, в особняке ее не оказалось. Зло зыркнув на девицу, представившуюся как “племянница Лоры и горничная мадемуазель”, инквизитор прошел в гостиную.

Ждать пришлось не слишком долго. Скрипнула калитка. В ту же минуту плетения вспыхнули, предупреждая хозяина. Рейнард медленно поднялся. Он появился на пороге комнаты, как раз в тот момент, когда девушка входила в дом. При виде него она замерла, испуганно распахнув глаза. Герцог зло рассматривал ее атласный наряд и изящную прическу. Признаться, в этом наряде она была неотразима. Хотелось развязать все эти ленты, позволить белоснежной ткани упасть вниз, обнажая пенные кружева нижнего белья, а потом… Герцог не знал, что хочется больше: отшлепать ее за своенравность или, наконец, насладиться их договором. В памяти опять промелькнуло видение: белоснежные полукружья ягодиц, длинные ноги… Борясь с искушением, инквизитор прикрыл глаза, от этого воспоминания стали еще ярче. Стиснув зубы, рейнард зло посмотрел на стоящую перед ним девушку и холодно заметил:

– Думаю, настала пора объясниться.

Глава 11

Амадин испуганно сглотнула и попятилась, украдкой оглядываясь на дверь.

– Убежать вряд ли получится, - предупредил Ренард и отступил, пропуская ее в комнату.

Девушке ничего не оставалось, как подчиниться молчаливому приказу. Она переступила порог и замерла, потупив глаза. Рейнард шагнул следом и прикрыл дверь. Он мог бы этого и не делать, но почему-то показалось, что Амадин будет так спокойнее. Начинать разговор герцог не торопился.

– Признаю, я виновата!..
– начала она звенящим от напряжения голосом, который отозвался у инквизитора головной болью.

рейнард невольно поморщился и сухо обранил:

– Да что вы?

– Да, но… Уверяю, все было прилично!

– Ничуть не сомневаюсь в этом, - подчеркнуто галантно уверил ее герцог.

– Мы все время находились в общем зале.

– Какая неприятность… - Рейнард скривил губы в подобие улыбки.
– Наверное, это испортило вам удовольствие.

Амадин поморщилась. Её угнетал этот разговор. Нет, не разговор, а скорее допрос, сродни тому, которому она подверглась в зале суда: вердикт уже вынесен и осталось лишь соблюсти формальности. В носу противно защипало. Чтобы не расплакаться, девушка до крови прикусила губу. Солоноватый привкус во рту отрезвил. Девушка тяжело вздохнула.