Инструкция для дракона
Шрифт:
— Что случилось?
— Тебе нужно это видеть. Простой пересказ не передаст проблемы.
Брастиас повёл его на тренировочные арены. С ростом армий Аннуил увеличили и тренировочное пространство. Брастиас привёл Бриёга к тому, где тренировались новички. Одним из новобранцев оказалась дочь Бриёга. Большую часть дней она проводила в учебном союзе, но ушла из замка, когда почувствовала необходимость. И пока её мать — его дорогая, милая, тихая Талит — терпеливо ждала, когда Иззи потеряет интерес к тому, чтобы быть воином, Бриёг боялся, что этот день никогда не наступит, ведь Иззи говорила
И каждый раз, когда Бриёг видел свою Иззи, у неё был новый синяк или порез, или какая-нибудь часть раздулась вдвое от нормального размера. Когда она присоединялась к ним за ужином, её хмурое выражение лица могло бы испугать богов, она прихрамывала или на руку была наложена шина, или повязка на голове прикрывала ужасную рану. Во время трапезы она засыпала прямо за столом, и Талит с Бриёгом относили её в комнату и укладывали в постель. А утром она возвращалась на тренировочное поле, к своим собратьям, к новым синякам и боли.
Сказать, что его Талит приходила от этого в бешенство, это сильно преуменьшить. Шестнадцать лет она делала все возможное, чтобы защитить дочь, которую никогда не держала на руках. Иззи жестоко забрали у Талит те, кто поклонялся богине, одержимой местью. Они использовали жизнь Иззи как залог того, что когда придёт время Талит выполнит своё предназначение — убьёт того, кого им нужно убрать. Когда мать и дочь, наконец-то, встретились, всё было чудесно. До тех пор, пока Иззи не решила стать частью армии Аннуил. После всех тех лет, что Талит сохраняла дочери жизнь, делая то, чем совсем не гордится, она беспокоилась о том, что её единственную и драгоценную дочь убьют на поле боя.
Это была проблема родителя любого воина, но Талит просто отказывалась признавать, что именно такую жизнь выбрала себе Иззи. По крайней мере, пока. Талит цеплялась за надежду, что Иззи, которая имела тенденцию врезаться в стены и запинаться за собственные ноги, скоро наскучит этим заниматься, как обычно и было с другими делами. И хотя Бриёг никогда не говорил этого вслух, он надеялся на то же самое. Может Иззи и не была его родной дочерью, но во всех других отношениях она была словно кровная. Бриёг не больше её матери хотел, чтобы ей причиняли боль или она рисковала своей жизнью. По правде говоря, Талит и Иззи — одни из немногих дорогих ему существ.
Даже когда они его раздражали, Бриёгу не приходило в голову поджарить их пламенем и сдуть пепел их останков из своей жизни. Есть несколько персон, с которыми он бы так поступил. Бриёг прислонился к деревянному забору, окружавшему площадку для тренировок, посмотрел на офицеров армии и нескольких воинов элитной стражи Аннуил, что стояли рядом.
— И что теперь?
Брастиас положил руки на вершину забора, выдохнул и произнёс:
— Когда мы впустили Иззи, дали понять, что как только она проиграет, отсюда вылетает. Не только ради её безопасности, но и ради безопасности тех, кто в битве с ней.
— Естественно. Я не хочу, чтобы моя дочь ставила свою жизнь в опасность только потому, что у неё есть какая-то несбыточная мечта стать воином.
— Айе, — пробормотал Брастиас. — Несбыточная мечта.
Бриёг чуть вздрогнул.
— Насколько
— Тебе нужно самому увидеть.
Брастиас махнул одному из тренеров и мужчина крикнул:
— Изабель, дочь Талит, выйди вперёд и борись!
Бриёг понимал, что происходит. Брастиас, слабый человек, хотел, чтобы Бриёг сообщил Иззи новость о том, что ей предстоит гораздо больше тренироваться, чтобы перейти на следующий уровень. Не хорошая идея, потому что его дочь не очень терпела спокойный тембр дел и хотела стать солдатом в армии Аннуил.
Иззи вышла на тренировочную арену. На лице было ещё больше синяков, а губа разбита. Но ничто из этого не портило той красоты, что она унаследовала от своей матери. Иззи было только семнадцать зим, она ещё росла. Ростом была с Аннуил и могла смотреть шестифутовой королеве прямо в глаза. Ещё несколько лет и Иззи расцветёт, немного округлится и ещё больше станет похожа на свою мать только со светло-карими глазами и волосами более светлого каштанового оттенка. Но уже недостойные местные ребята посматривали на дочь Бриёга. Слишком пристально. А тех, кто пытался не только смотреть, Бриёг, Фергюс и Гвенваель с большим удовольствием перекидывали друг другу до тех пор, пока не приходило понимание, что на дочь Бриёга можно только смотреть, а всё иное может привести к смерти.
Держа короткий меч и металлический щит, который предпочитали в армии Аннуил, Иззи оглядела арену. Она никого не искала, но, казалось, витала высоко в облаках.
Иззи заметила Бриега, и улыбка её стала шире.
— Папочка! — вскрикнула она и взмахнула рукой с мечом. Она едва не ударила себя им по голове, и очевидно забыла, что видела Бриёга сегодня утром возле конюшен.
Он улыбнулся в ответ.
— Привет, малышка.
— Пришёл посмотреть?
— Да.
Нервно сморщившись, она продолжила:
— О. Что ж, помни… я всё ещё учусь!
И одарила его взглядом полным надежды, разрывавшим сердце. Он кивнул ей и пробормотал Брастиасу:
— Прошло семь месяцев. Может, стоит дать ей другого…
— Тебе нужно это видеть. — Брастиас махнул тренеру, который подозвал медведеобразного мужчину. Бриёг его узнал — они были вместе в битвах — не молодой обучающийся боец, а один из любимых воинов Аннуил, которого она ласково звала «Медведь-убийца». Бриёг чувствовал, как растёт гнев, удивляясь, почему они пытаются уничтожить его дочь. Большинство новобранцев тренировались до исполнения двадцати одной зимы, и лишь потом получали право доказать, что достойны большего, после чего их отправляли в боевой отряд.
— Брастиас, это жестоко. Я не позволю…
— Тебе стоит это видеть, — повторил Брастиас. — Вперёд! — крикнул он двум бойцам, Иззи улыбнулась и кивнула.
И тогда Бриёг увидел. Он ясно увидел то, что проблема хуже, чем он мог представить. Хуже, чем и во сне видел.
Впервые в своей жизни он не знал, как с чем-то справиться. Бриёг понимал, что все станет ещё уродливо опаснее, а уже потом начнёт улучшаться. И знал, что этого не избежать. Не сейчас. Каждый воин, что стоял вокруг ринга, поморщился, услышав треск костей и болезненный вскрик, прежде чем любимчик Аннуил влетел в забор, разломав часть него и калечась сам.