Инструктор ОМСБОН
Шрифт:
Я моментально выскочила из кабинета и первым делом разыскала Серафимова. С гордостью вручила ему пару цейссовских биноклей, предупредив, правда, о строгом их учете, чтобы не возникли ненужные подозрения. Нужно было видеть лицо Серафимова, когда он буквально трясущимися руками брал эти бинокли. К сожалению, я к этому моменту еще не придумала, что бы такое слупить взамен. Пристроив бинокли, воспользовалась тем, что появилась малая толика свободного времени и стала прикидывать варианты дальнейшего развития событий. Ну не нравится мне, когда события ведут меня, а не наоборот.
Итак, что меня ждет в ближайшем будущем? Я мотаюсь по штабам армий и корпусов. Иногда попадаю и в дивизии. Всюду суматоха и дерготня – война, однако. Мы постоянно сдаем назад, хотя и крепко огрызаемся. До сих пор еще ни одно крупное войсковое соединение не попало в полное окружение, но ежу понятно, что постоянно так везти не будет. Немцы вот-вот разгадают хитроумные планы Жукова и
Что же касается меня, любимой, то лично мне в плену ничего не светит, кроме пыток и пули. Это я и без слов Жукова прекрасно понимала. А с другой стороны, шансы при выполнении какого-либо поручения попасть в окружение все возрастают. Об этом, кстати, еще в Москве говорил мне Берия. Следовательно, нужно готовиться к действиям в окружении. Понятное дело, что одна я много не навоюю, поэтому можно в качестве некоторых исходных данных предположить, что выходить из окружения я буду в составе какой-либо группы бойцов и командиров. В первую очередь приходит на ум моя собственная группа: Леша и Костя. Почему я о них подзабыла? Пару месяцев назад радовалась, что могу целую роту тренировать, а тут о своих подчиненных не озаботилась. Сегодня же начну с ними ускоренную подготовку. Нужно только подобрать правильный комплекс упражнений для такой подготовки. Потом вооружение. Со стрелковым оружием все в норме, а вот насчет всего остального… Да, есть ящик гранат. Могу достать еще один ящик. И все? А мины? При случае мины очень даже могут пригодиться – например, чтобы сбивать со следа тех, кто станет нас преследовать. Плохо только, что мин у нас нет. Нет ни в штабе фронта, ни в армиях – все пустили на минирование дорог при отступлении, и сейчас на всем фронте почти по нулям. Я сама для Ипполитова последние на складе выскребала. Правда, есть взрывчатка. Для моих личных нужд генерал Васильев десяток-другой толовых шашек выделит. Несколько килограммов у него всегда найдутся. Теперь нужно еще подумать о том, как мы все наши грузы будем перемещать, то есть, попросту говоря, тащить. Машину в любой момент могут капитально повредить, и тогда все придется тащить на себе. А ведь все не утащим. Значит, нужно составить список первой очереди и список второй очереди. Вот этим я и занялась.
Сразу выяснилось, что все вооружение мы пару-тройку километров, конечно, протащим, но, чтобы вот так на марше, а точнее, по лесным тропинкам – это никак. Какое же оружие с собой точно надо тащить? СВТ-40 – это без обсуждения, «парабеллум» тоже. Вальтер? Он тоже очень даже пригодится. А вот наган мне уже не слишком будет нужен. Его – во второй список. Гранаты. Три или четыре штуки на каждого.
В атаку с ними вряд ли побежим – значит, достаточно взять только Ф-1, в просторечии именуемую лимонкой. К гранатам неплохо бы иметь по два-три куска тола. Они не тяжелые, зато вкупе с гвоздями и гайками самое оно. А также веревочки и тряпочки для совместного увязывания. С ножами попроще. У каждого из нас есть по неплохому ножу, которым и хлеб можно нарезать, и как оружие использовать. И еще не забыть про патроны. Сотня на винтовку и по пятьдесят на пистолет. А это, между прочим, уже приличный вес. И еще еда, аптечка, средства гигиены, одежда и обувь. Что касается одежды – шинель в начале июля не сильно нужна, поскольку достаточно тепло, а вот плащ-палатка – самое оно. В ней и от дождя укрыться можно, и поспать. Теперь про обувь. В какой-то книге о партизанах я читала, что очень хороши лапти. Но к ним, кажется, нужны какие-то обмотки. Да и сами лапти неизвестно где достать, а делать их мы не умеем. Хотя надо бы ребят расспросить – вдруг кто из них и может. Леша-то деревенский. Но лапти хороши в лесу, а если, скажем, лазать по камням и т. п., то тут только сапоги, поэтому про лапти забыли. Ой, а ведь обязательно нужны лопаты и топор. Лопатка нужна каждому для окапывания, зато топора хватит одного. Конечно, хорошо бы и арбалеты взять, но это как фишка ляжет. Их во второй список. Туда же масксеть и некоторые другие полезные, но не жизненно нужные предметы.
Тут мне пришла еще одна важная
8
Так иногда называли винтовку CBT-40.
Я быстро нашла своих бойцов и с ходу устроила им нелегкую жизнь. На закуску изложила свои мысли о ближайшем будущем. С этими мыслями они полностью согласились. Потом объяснила, чему и как буду их обучать, а затем, не откладывая в долгий ящик, тут же провела часовую тренировку по рукопашному бою. Оказалось, что Костя кое-что умеет – опыт финской войны для него даром не прошел. А Леше, кроме хорошей физической подготовки, похвастать было нечем. Зато метание гранат у них сразу пошло на ура. Посмотрев, как они уверенно и достаточно далеко кидают гранаты, я со спокойной душой отдала им почти весь свой запас. Затем мы набили машину вещами и стали тренироваться в быстром выскакивании из машины. При этом я заметила, что кое-кто из штабных работников с интересом следит за нашей тренировкой. Пусть наблюдают – мне не жалко.
Глава 6
Тренировки три дня шли, можно сказать, в штатном режиме. Мы катались по разным частям, но всегда находили время для занятий. Обычно это было при ожидании очередного поручения в штабе фронта или ответа на доставленный приказ в штабе какой-либо армии. Кроме того, иногда по дороге я неожиданно командовала: «Воздух!» или «Танки справа», – и мы моментально выскакивали из машины, прихватив вещички. С каждым разом получалось все лучше. Еще за это время мне удалось пару раз позаниматься с Романовым тактикой для отделения и взвода. Но это, к сожалению, было урывками, и, боюсь, пользы от этого я почти не получила. Хотя все-таки лучше, чем вообще ничего.
Кстати, наш штаб переехал-таки на новое место в окрестности Могилева. А положение 3-й армии вообще стало критическим. Как я поняла из бесед в нашем штабе, немцы, видя упорное сопротивление Западного и Юго-Западного фронтов, решили повременить с наступлением на Ленинград и повернули основную массу северной группировки на юг. Так что в этой реальности до блокады Ленинграда, может быть, и не дойдет, но окружение по крайней мере 3-й армии становится почти неизбежным. А тогда, по словам генералов, нависнет угроза и над всем Западным фронтом. В довершение всего связь со штабом армии оказалась утраченной. Что там произошло, никто в штабе фронта понять не мог, поэтому 8 июля Жуков решил направить туда меня с очередным пакетом и с наказом разобраться что там и как. Причем в нагрузку дал мне еще радиста, которому надлежало остаться при штабе для обеспечения надежной связи. Понятное дело, что к радисту прилагалась и рация отнюдь не маленьких размеров. Хорошо еще, что машина у меня открытая и места для всех и для всего хватило.
Понимая, что в этот раз мы едем в неизвестность, я перед выездом еще раз всех проинструктировала. Конечно, в первую очередь такой инструктаж был нужен радисту, так как он был для нас новичком и в критической ситуации мог, сам не желая того, путаться у нас под ногами. Кстати, у него помимо рации был еще и автомат, что меня порадовало. С утра моросил небольшой дождик, поэтому мы все накинули плащ-палатки. Именно накинули, так как день обещал быть жарким (июль как-никак), и мы надеялись через пару часов их скинуть. В последний раз я все проверила. Леша по моему приказу показал масксеть, которую мы научились моментально накидывать на наше транспортное средство, после чего сел, наконец, за руль, и наша команда тронулась в путь.
Н-да. Ездили мы и впятером, но пять человек, кажется, лучше, чем четыре человека и железный сундук, именуемый рацией. Он, зараза, на каждой колдобине подставлялся под мой бок, и мои мечты о том, чтобы подремать, оказались неосуществимы. Пришлось заняться тем же, чем у нас в основном занимался Костя, то есть наблюдением за всем, что только можно увидеть. В первый час видели мы ставшую уже традиционной картину идущих на восток беженцев. Сердце сжималось от жалости к этим людям, все время появлялись мысли, что мы никак не можем переломить ситуацию. Более того, иногда мне в голову приходила крамольная мысль, что, может быть, в той, моей истории не было такой катастрофы, потому что представить иное, худшее, мозг просто отказывался.