Инструментарий человечества
Шрифт:
Наконец начались послания. Они не были зашифрованы в музыке. Музыка вызывала образы в сознании К’мелл, поскольку та была самой собой, уникальной, неповторимой. Определенные фуги и даже отдельные ноты касались ее памяти и эмоций, заставляя разум вспомнить старые, полузабытые ассоциации. Сперва она подумала: Птицы кричат в вышине… – как в песне, которую пела Роду. Затем увидела глаза, проницательные глаза, горящие знанием и одновременно влажные от смирения. Потом она почувствовала странные запахи Глубины глубин, рабочего города, где недолюди поддерживали цивилизацию
Офицер подошел к ним.
Окинул их пытливым, сердитым взглядом.
– Все это очень странно. Исполняющий обязанности комиссара не верит, что здесь голубые люди. Мы все слышали о них. И все же мы знаем, что кто-то взорвал телепатическую эмоциональную бомбу. Такая ярость! Половина людей в этой комнате рухнула на пол, когда она сработала. Использование этого оружия полностью запрещено в атмосфере Земли.
Склонив голову, он посмотрел на них.
К’мелл хранила благоразумное молчание, Род практиковал абсолютно глупый вид, О’гентур напоминал умную, беспомощную обезьянку.
– Что еще более странно, исполняющий обязанности комиссара получил приказ отпустить вас, – продолжил офицер. – Получил, когда делал мне выговор. Откуда кому-то известно, что вы здесь? И, кстати, кто вы такие?
Минуту он с любопытством смотрел на них, затем старые привычки взяли верх.
– Кому есть до этого дело? – рявкнул он. – Идите. Убирайтесь. Вы недолюди, и вам запрещено находиться в этом зале.
Он повернулся к ним спиной и ушел.
– Куда мы идем? – прошептал Род в надежде, что К’мелл скажет: они могут спуститься на поверхность и увидеть саму Старую Землю.
– Вниз, на дно мира, а затем… – Она прикусила губу. – А затем еще ниже. У меня есть инструкции.
– Нельзя ли мне выкроить часок и взглянуть на Землю? – спросил Род. – Конечно, вместе с тобой.
– Когда смерть пляшет вокруг нас, словно дикие искры? Конечно, нет. Идем, Род. Скоро ты получишь свою свободу, если только кто-то не убьет тебя раньше. Веди нас, Ойкасус!
Они сделали всего несколько шагов – и резко остановились.
Род резко остановился.
Все трое обернулись.
Перед ними стоял человек – высокий, официально одетый; его лицо светилось умом, отвагой, мудростью и необычным изяществом.
– Я проецирую, – сказал он.
– Ты знаешь меня, – сказал он К’мелл.
– Лорд Жестокость!
– Усни, – приказал мужчина О’гентуру, и маленькая обезьянка свалилась на пол грудой меха.
– Я – лорд Жестокость, глава Инструментария, – сообщил странный человек, – и я буду говорить с тобой на очень высокой скорости. Тебе покажется, что пройдет много минут, но на самом деле это займет несколько секунд. Ты должен знать свою судьбу.
– Вы имеете в виду мое будущее? – уточнил Род Макбан. – Я думал, что вы – или кто-то другой – все устроили.
– Мы можем распорядиться, но не можем устроить. Я беседовал
Слабая, хмурая улыбка скользнула по лицу этого достойного человека. Левой рукой он предупредил К’мелл ничего не предпринимать. Прекрасная девушка-кошка шагнула вперед, затем подчинилась повелительному жесту, замерла и стала наблюдать.
Лорд Жестокость опустился на одно колено. Поклонился, гордо и непринужденно, высоко держа голову, запрокинув лицо вверх, глядя прямо на Рода Макбана. Не поднимаясь с колена, торжественно произнес:
– Однажды, молодой человек, вы поймете то, что видите сейчас. Лорд Жестокость, то есть я собственной персоной, не кланялся ни одному мужчине и ни одной женщине со дня своей инициации. С тех пор прошло столько лет, что я не люблю об этом вспоминать. Но я с радостью кланяюсь человеку, который купил Землю. Я предлагаю тебе свою дружбу и помощь, предлагаю без мысленных оговорок. Теперь я встану и поприветствую тебя как своего младшего товарища.
Он выпрямился и протянул Роду руку. Род, по-прежнему ошеломленный, пожал ее.
– Ты видел труды некоторых людей, которые желают тебе смерти. Я помог тебе уцелеть (и обещаю, что человек, отправивший паука, будет очень долго и горько раскаиваться в этом). Другие люди станут охотиться на тебя за то, что ты сделал, или за то, кто ты такой. Я хочу, чтобы ты сохранил свою собственность отчасти и жизнь в целом. Ты получишь ценный опыт – если выживешь. Без меня у тебя нет шансов. Поправлюсь: у тебя есть один шанс из десяти тысяч уцелеть. Со мной, если ты будешь слушаться меня посредством К’мелл, твои шансы значительно вырастут. Более тысячи к одному в твою пользу. Ты будешь жить…
«Но мои деньги!» – в панике проговрил Род, сам не зная, что делает.
– Твои деньги – на Земле. Это и есть Земля, – улыбнулся мудрый, могущественный, старый чиновник. – С них берут колоссальные налоги. Такова ваша судьба, молодой человек. Запомни это – и будь готов с ней смириться. Когда я подниму руку, повторяй за мной. Ты понимаешь?
Род кивнул. Он не то чтобы боялся, но некая сердцевина у него внутри начала испускать животный ужас. Он не боялся того, что может случиться с ним; его пугала странная, дикая свирепость происходящего. Он и не догадывался, что человек или мальчик может быть таким одиноким.
Одиночество в севстралийском буше было физическим. Сейчас его окружали миллионы людей. Он чувствовал, как к нему подступает прошлое, словно живое, в своем праве. Стоявшая рядом девушка-кошка немного утешила Рода; он встретил ее благодаря доктору Вомакту; к Вомакту его отправил Редлэди, а Редлэди знал милый дом Рода. Ниточка имелась, пусть и тонкая.
Впереди не было никаких ниточек.
Ему казалось, будто он стоит на скале настоящего и глядит вниз, на сложную, необъяснимую беспредельность прошлого Земли. Из этого места вышли все люди. В этих океанах они ползали в иле, из этих соленых, богатых морей они выбрались на ту сушу далеко внизу; на этой суше они превратились из животных в людей, прежде чем покорили звезды. Это был дом, дом всех людей, и этот дом мог поглотить его.