Инсургент

Романов Николай

Ибо любому и каждому ясно, что есть мораль и мораль. Что когда сильный защищает слабого - это одна мораль. А когда слабый погибает, чтобы выжили тысячи других слабых, - это другая мораль. И второй метод поведения важнее первого. По крайней мере, для человека, озабоченного судьбой своей страны. Но люди всегда будут относиться к избравшему второй метод по-разному - кто-то с огромным презрением, кто-то с неменьшим уважением.

И это нормально, потому что у каждого своя правда.

И у него, Осетра,

была своя правда, которую не поймут миллионы, но поймут другие миллионы. И эта правда звала его сейчас вперед, к неизбежному.

Глава тридцать девятая

В районе гостиницы «Чайка» было совсем тихо. Как на кладбище…

Во всяком случае, полицейские водородники тут по улицам не носились. И глайдеры не рассекали воздух над городом. И уличные фонари спокойно освещали тротуар, не блокированные коконами Фогеля.

Осетр вошел в холл и направился к лифту.

Дремлющий за стойкой портье тут же поднял голову, однако, распознав в позднем госте постояльца, лишь молча кивнул. Охранников в гостинице не держали.

Приблизившись к двери своего номера, Осетр прислушался.

За дверью было тихо.

Ну и правильно. Не стали бы они устраивать засаду здесь.

Он достал из кармана ключ, отпер дверь и решительно шагнул через порог.

Катерина лежала на неразобранной кровати с включенной книгой в руках. Выглядела супруга очень соблазнительно, однако мужа ее сейчас соблазняла совсем другая забота.

–  Привет!
– сказал Осетр.
– Я же сказал, чтобы ты не оставалась в нашем номере.

–  А я уходила. Просто уже успела вернуться.

–  Что читаем?

Осетр был профессионально расслаблен и спокоен. Катерина тоже не казалась возбужденной.

–  «В кровавом свете Антареса». Мура средней паршивости. Разве только время убить… Ну что? Встреча со связником, как я понимаю, состоялась? Какие ты получил приказы?

Нет, из этой женщины действительно получилась бы классная разведчица! Впрочем, при чем тут сослагательное наклонение? Разведчица и получилась! Без «бы»!

–  Встречи не состоялось.

–  Как?
– удивилась Катерина, откладывая книгу.
– Почему?

–  Мне показалось, что все находилось под чьим-то колпаком.

Реакцией на эту фразу был легкий испуг.

–  Да и связник не пришел.

Она уже успокоилась.

Ну не пришел и не пришел! Мало ли по какой причине…

–  Миркин, ужинать будешь?… Теперь уже не страшно. Не появился сегодня, появится в следующий раз. Главное, что о нас вспомнили. А связник - не дурак! Видно, тоже что-то почувствовал.

Она шагнула в сторону кухни.

–  Он и не мог прийти!
– сказал Осетр, глядя ей в спину.

Катерина остановилась, обернулась:

–  Почему?

–  Потому что этим связником был я сам.

–

 Не понимаю… - Она захлопала глазами.
– Что значит - ты сам?

–  Это я позвонил вчера сюда и назначил самому себе встречу в гостинице «Роман Буревой».

Кажется, она начала понимать. Вернее, не понимать - просто почувствовала, что что-то не так.

Вазомоторная реакция[4]крайне слабая - совсем слабый румянец пал на лицо, - но тем не менее присутствует. И все равно девочка - настоящая профессионалка…

–  Зачем, Миркин?

Ишь, по- прежнему он для нее «Миркин»! Жаль, что все так получилось!

Осетр вытащил из кармана гасильник, аккуратно поймал супругу в сектор поражения.

–  Сядь-ка в кресло, моя дорогая! И не делай, пожалуйста, резких движений!
– Он многозначительно шевельнул гасильником.

Румянец на щеках Катерины стал чуть гуще. Она быстро оценила ситуацию. И очень медленно угнездилась в кресле. Сдвинула колени, положила на них стиснутые руки с переплетенными пальцами.

Это была совершенно не Катеринина поза, и только по ней можно было понять, что девочка травит вакуум.

–  О том, что в гостинице «Роман Буревой» меня будет ждать связник, вчера в семь часов вечера во всей Галактике знали только двое - ты и я. Однако уже к ночи об этой липовой встрече знали другие. Я им эту новость не сообщал. Значит, это могла сделать только ты, дорогая.

Она стиснула руки так, что побелели пальцы:

–  Миркин… Миркин…

«Магеллановы Облака - достойные спутники нашей Галактики», - произнес Осетр мысленно.

Катерина стала прозрачной, как стекло. А он привычно пронаблюдал, как эта прозрачность стала наполняться туманом, как туман на месте головы пересекла черная полоска.

Ого, теперь она уже закодирована! Когда успели?

–  Я сто лет Миркин, дорогая, - сказал он вслух.
– Как давно ты меня продаешь, моя радость? И кому?

–  Миркин, ты о чем? Миркин…

–  Ты знаешь, о чем! Говори, иначе я тебя сейчас вырублю. А потом серьезно допрошу. С применением суперпентотала. Есть такая штука. В чемоданчике лежит. От нее язык развязывается - любо-дорого смотреть! Так что говори! Кто тебя завербовал? И когда?

Про чемоданчик Осетр соврал: не было там никакого суперпентотала.

Но Катерина поверила:

–  Я…

Она вдруг расплела руки и схватилась за левую грудь. Глаза ее начали закатываться.

Конечно, у любого другого она бы немедленно умерла.

Но Осетр прекрасно знал, что ее ожидает.

Туманный кулак резво схватил черного жука и не дал ему подвести итог девичьей жизни.

–  Говори!

–  Я… - Слово выдавилось с трудом.
– Давно… давно… - Слова превратились в шипение.
– Да-а-а-а-а-а…