Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна

Сокал Алан Дэвид

Итак, содержание и методология постмодернистской науки предоставляют мощное интеллектуальное основание для прогрессивного политического проекта, понимаемого в его наиболее широком смысле: нарушение границ, опрокидывание барьеров, радикальная демократизация всех аспектов социальной, экономической, политической и культурной жизни⁹⁰. И обратно: часть этого проекта должна включать создание новой, действительно прогрессивной, науки, которая могла бы послужить нуждам будущего демократизированного общества. Как замечает Маркли, для нацеленного на прогресс сообщества существует две более или менее исключающих друг друга возможности выбора:

С одной стороны, политически прогрессивные ученые могут попытаться дополнить существующие практики теми моральными ценностями,

которые они защищают, полагая, что их противники с правого фланга искажают природу, а сами они, как противоположное движение, обладают доступом к истине. [Но] состояние биосферы — загрязнение воздуха и воды, исчезновение тропических лесов, тысячи угасающих видов, огромные выработанные территории, атомные станции, ядерное оружие, замещающие леса пустоши, голод, недоедание, болота, которые вот-вот исчезнут, уже несуществующие прерии и большое число заболеваний, связанных с окружающей средой — наводит на мысль, что реалистическая мечта о научном прогрессе, мечта, направленная не столько на революционное преобразование современных методов и технологий, сколько на их повторное освоение, является в худшем случае совершенно безразличной для политической борьбы, которая ищет нечто отличное от переиздания государственного социализма⁹¹.

Альтернативой оказывается глубокое переосмысление как науки, так и политики:

Диалогическое движение к переопределению систем, к видению мира не только в качестве экологического единства, но и в качестве ансамбля конкурирующих систем — мира, объединенного напряжениями между различными интересами природы и человека — дает возможность переопределить то, что такое наука и что она делает, реструктуризировать детерминистские схемы научного образования в пользу непрерывного диалога о том, как сами мы вступаем в окружающую среду⁹².

Само собой разумеется, что постмодернистская наука отдает предпочтение второму, то есть более глубокому, подходу.

Необходимо не только переопределить содержание науки, но и реструктуризировать и переопределить институциональные места, в которых осуществляется научная работа — университеты, государственные лаборатории и предприятия — и переоформить систему грантов, которая подталкивает ученых к тому, чтобы становиться, подчас против своей собственной воли, наемными убийцами на службе капиталистов и военных. Как отметил Ароновиц, «в США треть из 11000 диссертантов в физике работает в области твердого тела, и все они смогут найти работу в этой области⁹³». По сравнению с ними, существует достаточно небольшое число свободных рабочих мест в квантовой гравитации и физике окружающей среды.

Но все это лишь первый этап: фундаментальная цель всякого движения эмансипации должна состоять в том, чтобы демистифицировать и демократизировать производство научного знания, сломать искусственные преграды, которые разделяют «ученых» и «публику». Чтобы стать реалистичной, эта задача должна начинать с молодого поколения, действовать посредством глубокой реформы системы образования⁹⁴. Преподавание науки и математики должно быть очищено от авторитарных и элитарных акцентов⁹⁵, а содержание относящихся к этим наукам тем должно быть обогащено за счет введения данных, полученных благодаря различным видам критики — феминистской⁹⁶, гомосексуалистской⁹⁷, мультикультурной⁹⁸ и экологической⁹⁹.

Наконец, содержание любой науки глубоко обусловлено языком, на котором формулируются ее высказывания; а со времен Галилея западная доминирующая физическая наука формулировалась на языке математики¹⁰⁰,¹⁰¹. Но чьей математики? Этот вопрос фундаментален, поскольку, как заметил Ароновиц, «ни логика, ни математика не ускользают от „зараженности“ социальным¹⁰²». И как много раз замечали интеллектуалы феминистского толка, зараженность

эта в современной культуре носит в своей основе капиталистический, патриархальный и милитаристский характер: «математика описывается как женщина, природа которой желает быть завоеванной Другой»¹⁰³,¹⁰⁴. Следовательно, освободительная наука не может быть полной без глубокого пересмотра математического канона¹⁰⁵. В настоящее время не существует никакой освободительной математики, и мы можем лишь предаваться спекулятивным домыслам о том, каким окажется ее содержанием. Указания на него мы можем различить в многомерной и нелинейной логике нечетких систем¹⁰⁶; но этот подход все же слишком сильно отмечен своим рождением из кризиса производственных отношений в период позднего капитализма¹⁰⁷. Главную роль в будущей математике несомненно сыграет теория катастроф¹⁰⁸ с её диалектической оценкой гладкого/прерывного и превращения/разворачивания; но нужно еще проделать большую теоретическую работу, прежде чем этот подход станет достойным орудием для направленного на прогресс политического праксиса¹⁰⁹. В конечном счете в центре всех форм будущей математики окажется теория хаоса, которая дает нам наиболее глубокое понимание таинственного и, одновременно, повсеместного феномена нелинейности. Эти образы будущей математики могут быть лишь рассеянным светом: дело в том, что к этим недавно появившимся трем ветвям науки добавятся новые стволы и новые ветви — совершенно новые теоретические рамки — которые мы с нашими современными идеологическими шорами не можем даже представить.

* * *

Я благодарю Джиакомо Карачиоло, Люсию Фернандез-Санторо, Лиа Гутьерез и Элизабет Мейклежон за приятные дискуссии, которые многое внесли в эту статью. Добавлю лишь, что не нужно предполагать, будто эти люди полностью согласны с научными и политическими взглядами, выраженными в этой статье; они также ни в коей мере не ответственны за те ошибки или неясности, которые могли бы в ней случайно найтись.

Цитируемая литература

Adams, Hunter Havelin III. 1990. African and African-American contributions to science and technology. Dans: African-American Baseline Essays. Portland, Ore.: Multnomah School District 1J, Portland Public Schools.

Albert, David Z. 1992. Quantum Mechanics and Experience. Cambridge: Harvard University Press.

Alexander, Stephanie В., I. David Berg and Richard L. Bishop. 1993. Geometric curvature bounds in Riemannian manifolds with boundary. Transactions of the American Mathematical Society 339: 703–716.

Althusser, Louis. 1993. Paris: Stock/IMEC.

Alvares, Claude. 1992. Science, Development and Violence: The Revolt against Modernity. Delhi: Oxford University Press.

Alvarez-Gaumé, Luis. 1985. Topology and anomalies. Dans: Mathematics and Physics Lectures on Recent Results, vol. 2, p. 50–83, édité par L. Streit. Singapore: World Scientific.

Argyros, Alexander J. 1991. A Blessed Rage for Order: Deconstruction, Evolution, and Chaos. Ann Arbor: University of Michigan Press.

Arnol'd, Vladimir I. 1992. Catastrophe Theory, 3e éd. Traduit par G.S. Wassermann et R.K. Thomas. Berlin: Springer-Verlag.

Aronowitz, Stanley. 1981. The Crisis in Historical Materialism: Class, Politics and Culture in Marxist Theory. New York: Praeger.

Aronowitz, Stanley. 1988a. The production of scientific knowledge: Science, ideology, and Marxism. Dans: Marxism and the Interpretation of Culture, p. 519–541, édité par Cary Nelson et Lawrence Grossberg. Urbana and Chicago: University of Illinois Press.

Aronowitz, Stanley. 1988b. Science as Power: Discourse and Ideology in Modem Society. Minneapolis: University of Minnesota Press.