Интеллектум
Шрифт:
— Тогда меня удивляет, уважаемый Этехо, как вы еще держитесь? Разве сложно для, как говорят, всесильных Админов взять под контроль искинов Сети?
Этехо хмыкнул, саркастически улыбнувшись.
— Э-эх, молодой человек, молодой человек… Мощности Сети невозможно обнаружить или как-то уничтожить. Для того, чтобы это осуществить, придется полностью аннигилировать большую часть нашей Вселенной.
После таких слов Алексей почесал затылок, помаявшись немного в раздумье.
«Как-то все это высокопарно звучит, пора прекращать этот интересный диалог, дело сделано, и мне уже давно пора к сорок вторым».
«Блин, ну что,
— Знаешь, что это? — серьезно спросил искин сети.
— Это брусок Админия или, правильней, Зимогор — мощнейшая основа для искусственного разума, — ответил Алексей. От него не укрылось мимолетное удивление, проявившееся на лице проекции искина.
— Так вот, — после трехсекундной паузы продолжил Этехо. — Да, все верно, ядро, но лишь отчасти, причем самой незначительной. По сути своей — это семя. Основное назначение коего рождение нового свободного ИИ, и преобразование, и расширение сети. Смотри, ты первый, кто увидит это из ныне живущих.
Во всю стену капсулы появилось объемное невероятно захватывающее изображение системы с двойной звездой. Хотя ничего необычного не было бы, если бы в поле их зрения не появился и приближался огромный черный матовый шар.
— Это Сеятель древних, — последовал, можно сказать, за кадром комментарий искина. — Такие исполины, Феникс, до сих пор бороздят просторы дальнего, неизведанного космоса. А теперь смотри внимательно.
Вдруг исполин Сеятель окутался сизым туманом, заметно дрогнув.
— Повторяю с максимальным замедлением и приближением, — бесстрастно сказал Этехо.
Теперь Алексей отчетливо увидел, как на матовом черном мега-шаре по всему периметру появились небольшие отверстия, из них в разные стороны, судя по всему, на безумной скорости отлетели все те же штыри. При этом искин изменил нейтральную интонацию в голосе на торжественную, поясняя.
— Этот выстрел, Феникс, не в пустоту. Каждый Зимогор летит прицельно, и неважно с чем он столкнется: с горной грядой на обитаемой планете или это будет скальное дно океана из аммиака, или даже твердое ядро астероида. Это семя внедряется на много метров в породу и постепенно, когда сразу, а когда и за века, преобразует окружающее пространство в таких как я, а еще через какое-то время новые операторы подключаются к Сети. Так что, Алексей, задача найти хотя бы одного из нас тождественна задаче, например, одному человеку найти иглу, засаженную на глубину десяти метров на площади Гималаев.
— Да уж, ничего не скажешь, грандиозно, — ошарашено проговорил Алексей. — И это все сотворили наши предки?
Этехо грустно улыбнулся и дрожащими губами скрипуче прошептал.
— И не только это, до следующих встреч, Феникс, — и объемная голограмма медленно погасла.
Алексей глубоко вдохнул и как мог медленно выдохнул, посмотрев на сияющую, как луна, Лулу. Та слегка поклонилась и ангельским голосом прощебетала:
— Феникс, вы получили шестьсот тридцать тонн груза. Размещение — подпространственный склад «Арсенал». Извиняюсь, это моя инициатива, вы всегда можете изменить название.
Алексей махнул рукой и спросил помощницу:
— Лулу, ты знаешь, как оплатить
Девушка-призрак быстро переместилась почти вплотную и, как у нее водится, кротко зазвенела своим мелодичным лилейным голоском:
— Ничего нет проще, Феникс, отдайте приказ и все будет сделано.
Алексей только развел руками, улыбаясь:
— Ну, это всегда пожалуйста. Приказываю оплатить выставленный счет Этехо за войсковые комплекты, — уверенным голосом сказал Алексей и поспешил обратно на Огненную плеть Содружества.
***
«А что, очень рационально», — подумал Алексей, характеризуя следующую картинку.
Напротив спонтанной трибуны, собранной из солдатских контейнеров, рядами, прямо на палубе на корточках сидели собравшиеся. Тот, кто хотел высказаться, вставал и говорил. В этом было своё преимущество — всем хорошо видно, и не надо идти к трибуне создавать сутолоку и тратить время. Как только на трибуне появился Феникс, что-то зажигательно говоривший парень, замолчал. А вся тысяча тотчас встала, не разрушая четкого построения. Алексей держал в руках что-то наподобие армейского рюкзака РД, только плоского. Смотрелось это изделие потрясающе, словно сотканное из черных стальных нитей. Алексей протянул его Грес.
— Оцени, пожалуйста, комплект для гвардии.
Старший куратор, словно фокусник из шляпы, стала доставать то, что на первый взгляд никогда не могло поместиться в этом рюкзачке. Нож, сухие пайки, компактный кирпичик аспидного цвета, аптечку, какую-то хрень, которая тут же развернулась, и стало понятно, что это тактический шлем. И, наконец, уже под устойчивый и все нарастающий гул Грес вынула оружие.
— Боги Кросанты… это же Кхорт! Откуда ты взял это, Феникс?
Алексей ничего не смог придумать, кроме как, повторить слова Этехо:
— Коррупция в Содружестве! Мы лишь умело воспользовались этим. Но все же, Грес, я хочу получить от тебя заключение по поводу этого комплекта.
Грес сглотнула и как-то отстраненно кивнула, а потом быстро стала перебирать в руках то одно, то другое.
«Видимо, считывает статы», — догадался Алексей
Затем Грес в момент разоблачилась полностью, даже нижнее белье скорей порвала, чем сняла, при этом не выказывая каких-либо стеснений. Одевалась она даже быстрей, чем раздевалась. Пять секунд! Паршивых пять секунд, не давших в полной мере рассмотреть это обнаженное великолепие, и перед всеми уже стоял вооруженный черный воитель. Феникс, поджав губы, довольно покивал, хваля про себя Этехо. Он еще с детства понимал, что любые хорошие вещи по определению не могут быть уродливыми, они всегда красивы, и неважно оружие это или зубная щетка. А в этом случае перед собой он видел совершенство с небольшой, но яркой эмблемой на груди в виде ледяной снежинки и подписью снизу: «Зимогоры». Тут, видимо, Грес одной красоты было мало, и она прямо с места устроила нечто головокружительное. Темный воин в пределах квадрата примерно семь на семь делал два быстрых шага, падал, беря оружие наизготовку, перекатывался, стремительно вскакивал, делал два шага назад — и все повторялось. Эти броски, перекаты, стойки все усложнялись и стремительно ускорялись, вторя ритму убыстряющихся хлопков сослуживцев. Когда Грес, наконец, застыла в стойке смирно, все собравшиеся разразились восхищенными выкриками и оглушительными аплодисментами.