Интермедия 1. Братья

Полякова Екатерина Львовна

– Поделом, - кивнул Деверо.
– Такая гнусность просто не должна была оставаться безнаказанной. Тем более, этот Кевин и дальше бы съезжал с катушек. Раньше его хоть брат удерживал, а как перестал, так и не спасти стало. Конченый он человек был. Жаль только, Дэна уже не вернуть.

– Угу. Кевин как в свободное плавание ушел, так у него все тормоза сорвало.

В итоге на "Синюю Молнию" полез. Кончилось тем же, чем и всегда. Гордон, правда, был дико зол, что сам до Кевина не добрался, но тут уж Снайпер его опередил.

– Посмотрите, дети, - с сарказмом проговорил Деверо, - что бывает с плохими мальчиками, которые доводят до самоубийства младших братьев, а потом решают, что круче них нет никого на свете, и никогда так не делайте.

Эжени расхохоталась, но вскоре снова посерьезнела:

– А вообще, спасибо. Оказывается, очень надо было кому-то всю эту историю рассказать. Я все еще скучаю по Дэнни, хотя сейчас уже понимаю, что он не из тех, кто мог бы у нас долго прожить. Пока они с Кевином ладили, тот во многом его прикрывал. А еще... а еще очень здорово, что "Сирокко" тут появился. Вот.

Деверо лишь мягко улыбнулся. Эжени в задумчивости пододвинула к себе записи и хлопнула себя по лбу:

– Ой я дура! Тут же все так просто! Вот что значит мозги заклинило!

Она быстро принялась писать. Взглянув на решение, Деверо подмигнул:

– Дура, говоришь? А ты знаешь, что это не основное решение этой задачи? То есть, да, оно проще и короче, но настолько неочевидно, что его находят не все. Поздравляю, ты справилась с задачей по программе штормградского математического лицея.

Эжени смотрела на него очень большими глазами.

– Ой! Ну ты правда очень хорошо объясняешь. Не то что наша дурацкая школа, где я так и не доучилась.

– А хочешь, расскажу тебе про наш лицей? Задачи никуда не убегут.

Эжени радостно кивнула. Деверо начал рассказывать о своем лицее, который, как всегда на Сомбре, находился радом с небольшим лесопарком. Показал в комме фотографии большого светлого здания с огромными окнами,

украшенного башенками и флагами. В рекреациях - растения в горшках и удобные диванчики. Кабинеты с досками для маркера и для светового пера. Он вспоминал собственные занятия, и как одноклассники возмущались, что записывать все надо вручную, а только потом переводить в электронный вид. "Чтобы мы не полагались только на технологии". Эжени разглядывала фотографии с нескрываемым восхищением:

– Ух ты! А в Академии тоже так будет?

– В Академии чуть построже и попроще. Обстановка почти корабельная. Но спортзал и тир ты оценишь по достоинству. А стадион вообще самый большой из всех, что есть у учебных заведений. Больше только Большая Спортивная Арена, где проводят республиканские чемпионаты. У нас в школах обязательно заниматься каким-нибудь спортом. За это даже отметки не ставят, просто нужно ходить и соблюдать программу, которую разрабатывают инструктор и школьный врач.

– Эх, может, если б у нас так было, у меня бы теперь проблем с перегрузками не было...
– грустно вздохнула Эжени.

– Могу показать тебе пару комплексов упражнений, - предложил Деверо.
– Тебя все равно надо потренировать на наши нормативы.

– Давай! А то наши из меня точно котлету сделают!

Деверо перелистнул несколько неудачных фотографий (вроде удалял же, нет, точно комм пора менять!) и продолжал рассказывать:

– А еще у нас были музыкальные классы. Я не умею играть на инструментах, но в хоре пел. А так я больше художник. Даже год проучился в Академии Художеств. Учился бы и дальше, но обстоятельства сложились так, что вынужден был оставить учебу. Знаешь, даже не жаль. В конце концов, учись я на художника, кто знает, встретились бы мы или нет.

Эжени придвинулась чуть ближе:

– Здорово, что встретились. Правда.

– Я тоже так думаю, - улыбнулся Деверо.
– Тебя так легко и приятно учить.

Судя по широкой улыбке Эжени, она оценила комплимент.