Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №9
Шрифт:
— Так и будет… Припрет — и будет… И теперь ведь… Сколько людей, что учились, изнуряли себя, спокойно работают — и вовсе не по специальности, а где кому хочется, хоть бы и пожарниками или ассенизаторами. И не нужны им никакие дипломы. Вот я уже сколько приобрела. У кого за пятерку, у кого за двадцатку, у кого подороже, у кого бесплатно… А придет срок, я по этим дипломам и по распискам их владельцев соберу всю компенсацию!
— Нет, что-то тут не так.
— Что не так? Что? Ты, Данилов, далек от социальных проблем. Ты бы лучше мне помог. Есть у тебя люди на примете, кому не нужны дипломы? Только не старые и не больные, чтобы могли тянуть
— Надо подумать… Один есть. Кончил консерваторию, был контрабасистом. Теперь он пробочник.
— То есть?
— Люди, не имеющие штопора, обычно проталкивают пробки в бутылку. Бутылка емкостью ноль семь стоит семнадцать копеек, а с пробкой внутри ее берут на пунктах приема по десять копеек. И то как бы из жалости к хозяину. А там у них за ящиками сидит пробочник и леской с петлей вылавливает пробки, имеет за пробку две копейки. Мой знакомый играл скверно, а пробочник, говорят, вышел из него виртуоз. Делом доволен, живет хорошо.
Было похоже, что Клавдию заинтересовал не диплом пробочника, а способ добывания им пробок.
— Надо запомнить, — сказала она. — Именно леской?
— Можно и не леской. Можно веревкой. Или проволокой.
— У тебя один такой знакомый?
— Не знаю… У твоего приятеля Ростовцева, — вспомнил Данилов, — два диплома, из них один университетский, а сам он разводит попугаев, ты обратись к нему.
— Ладно, — быстро сказала Клавдия. — Ты займешься переговорами по моему списку. Там много кандидатов.
— Откуда я время найду? — жалобно произнес Данилов.
"Опять я ей поддаюсь, — подумал он, — опять малодушничаю. Эка ловко она меня приручила снова…"
— Я пошел. Это и были твои сумасшедшие идеи?
— Нет. Главная моя идея иная.
— Ты ее уже получила от хлопобудов?
— Сегодня я тебе ничего не скажу.
— Ну, смотри, — сухо произнес Данилов и направился в прихожую.
Клавдия то ли подумала, что Данилов обиделся, то ли вообще не хотела отпускать его, пошла за ним и заговорила так, словно в чем-то была перед ним виновата:
— Володенька, я не могу все сразу… Ты и сам знаешь, что у хлопобудов строгие порядки… И есть очередь… Я уж и так все время норовлю заскочить вперед… Да и все хотят с черного хода… С черного-то хода вся очередь перемешалась… Я имею лишь косвенные данные о своей главной идее. Она и не сформулирована точно… Но мне сейчас хватит и не главных дел…
Клавдия не лукавила, была искренней, говорила с полным к Данилову доверием. Словно сейчас считала его равным себе. Это Данилова растрогало. "Да нет, — тут же подумал он, — это она так, со сверхзадачей… Ей нужны помощники в ее затеях, ящики таскать или выкупать дипломы, вот она и желает меня, любопытного дурака, подцепить… А впрочем, ей надо и выговориться перед каким-нибудь одушевленным предметом…" Но при всем при этом отчего-то возникли вдруг у Данилова и некие теплые чувства к Клавдии. Давно с ним не было такого. Будто старое время вернулось, когда Данилов находился относительно Клавдии в заблуждении. Ее затеи были для Данилова чужие и странные, но все же — к чему-то стремилась женщина, пламенем пылала ее нетерпеливая натура! А это для Данилова многое значило. Он ощущал, что и его бывшая жена смотрит на него сейчас если не с прежним интересом, то во всяком случае как бы сожалея о чем-то. Клавдия и сказала:
— А может, зря у нас с тобой тогда так все вышло?
Данилов пожал плечами.
— Ты приятный человек. Если бы ты еще не вел себя рохлей. Или
— Сомов?
— Да… В нем было что-то демоническое…
— В Андрее Ивановиче?
— Да.
— Однако он вернулся от тебя подавленный.
— Он мог бы вести себя тогда и как джентльмен… Он не появится еще в Москве?
— Не знаю, — сказал Данилов. — Мне надо идти. Меня ждет музыка.
— Ах, эта твоя оркестровая музыка! — с досадой сказала Клавдия. — Был бы ты хоть по натуре солистом! Вот Сомов, он — да…
— Я пошел.
— Иди… Но ты запомни: твоя Наташа — совсем не простая. Хочешь, я расскажу тебе…
— Я пошел, — сказал Данилов и закрыл за собой дверь.
Он нажал кнопку лифта, однако кабина вверх не поехала. Лишь через минуту возник знакомый звук, кабина поднялась, и в то мгновение, когда она проходила пятым этажом, Данилов увидел в кабине румяного злодея Ростовцева. И Ростовцев заметил Данилова. Возможно, он был намерен выйти на пятом этаже, но при виде Данилова раздумал и поехал выше. Данилов махнул рукой, пошел вниз по лестнице. Когда он был на первом этаже, кабина с Ростовцевым опустилась туда же. Данилов остановился, и тут кабина понеслась вверх. "Ну ладно, его дело, — подумал Данилов. — Пусть катается".
27
В театре Данилов узнал, что привезли несгораемые шкафы для инструментов оркестра. Трубач Тартаковер исполнил "Славься" в честь администрации и профсоюзов. Не один Данилов имел дорогой инструмент. Были в оркестре замечательные скрипки, деревянные духовые, да и медные, редких свойств и судеб. И их стоило холить и беречь, как Альбани. Данилов получил ключ от именного шкафа, вбил гвоздь для плечиков фрака, подумал, что инструменту в шкафу будет тепло и просторно, и как хорошо было бы, если бы он, Данилов, устраивал теперь в несгораемом шкафу свой Альбани. Данилов так и присел возле шкафа. В суете последних дней он почти не вспоминал об Альбани. А вот теперь ему стало худо. Будто пропажа только что обнаружилась. Данилов захотел сейчас же пойти позвонить в отделение милиции. Он пошел и позвонил. Ему ответили, что пока альт найти не удалось, но розыски ведутся, сейчас они поручены старшему лейтенанту Несынову.
"Да зачем я! — спохватился Данилов. — Опять будто дитя малое! Что я занятых людей обременяю пустыми хлопотами! Теперь еще и лейтенанта Несынова! Ведь известно: не было Альбани и не будет! И не должно быть! Переслегина я обязан сыграть на простом инструменте. Или меня следует держать подальше от музыки!"
Однако Данилову было тоскливо. Звуки Альбани опять возникли в его душе…
— Хорош шкаф-то? — услышал он голос Земского.
— Хорош, — согласился Данилов.
— Хорош… Я думаю свой обить сукном… Черным… Могут ведь профсоюзы, если захотят…
— Могут…
— Этот Туруканов напорист, — сказал Земский, имея в виду виолончелиста Туруканова, месткомовского удальца, — ему бы работать директором магазина или снабжением ведать на заводе… Но нынче эта скотина хороша!
Данилов кивнул. И он считал Туруканова порядочной скотиной, однако за шкафы следовало ему поклониться в ноги.
— Ну как, — спросил Земский, — не разгадал тайну М. Ф. К.?
— Не разгадал, — сказал Данилов.
— Говорят, у тебя скоро будет сольное выступление. В клубе завода "Прожектор".