Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №9

Журнал «Домашняя лаборатория»

Бывали в лаборатории и Роберт У. Блисс, представитель американского посольства в Париже, и французы: профессор Пьер Дюваль, Жак Кальве, доктор Тюффье. Райт ладил с французами, они, как и он, любили обобщения. Фримен, которому очень скоро надоело работать в Булони, переехал в Париж. Прощаясь, он сказал Флемингу: «Знаете, Флем, мы с вами должны были бы заниматься чем-то более продуктивным». В ответ Флеминг буркнул что-то невнятное. Он лично считал, что научно-исследовательская работа, которая велась в Булони, могла спасти жизнь множеству раненых.

В период первой мировой войны англичане, в отличие от французов, не подходили к войне, как к какому-то священному обряду,

торжественному жертвоприношению. Они считали своим долгом держаться непринужденно и делать вид, что ничем особенно не заняты. В нескольких километрах от передовой линии фронта офицеры ловили форель и купались в море. Один из очевидцев рассказывает, как капитан Флеминг с другим ученым, «кажется, это был сам Райт, желая размяться, устроили состязания по борьбе. Когда оба катались по полу, раскрылась дверь и в лабораторию вошла французская делегация, состоящая из военных врачей высокого ранга. Борцы вскочили и тотчас же завязали научную дискуссию. Но я никогда не забуду выражение лиц французских генералов при виде этой сцены».

Образ жизни этой небольшой группы ученых на редкость не соответствовал их военной форме. Райт настолько небрежно относился к своему внешнему виду, что лаборант-сержант Клейден каждое утро осматривал его, проверяя, не забыл ли начальник надеть пояс или еще что-нибудь.

«Однажды, — рассказывает Клейден, — я заметил, что у него порваны сзади брюки и вылезла рубашка. Мне было неловко ему об этом сообщить. Я сказал об этом капитану Флемингу и попросил его:

— Обратите на это его внимание.

Капитан мне ответил:

— Скажите ему сами.

Тогда я подошел прямо к сэру Алмроту, встал навытяжку и щелкнул каблуками, что у полковника всегда вызывало насмешливую улыбку.

— Сэр, — сказал я, — у вас порваны сзади брюки.

Он посмотрел на меня.

— Сержант, что за пустословие? Вы думаете, это может смутить санитарок? Что, по-вашему, я должен делать?

Я ответил:

— Сэр, я предлагаю послать к вам шофера за другими брюками.

Он ответил:

— Ну и голова у вас!

Капитан Флеминг и я усмехнулись, и все вернулись к своим занятиям…»

По воскресеньям Флеминг с двумя своими коллегами — ирландцем Томсоном из Белфаста и канадским врачом Кейтом, — отправлялись в Вимрё играть в гольф. Дорожки для игры были расположены на песчаных дюнах, которые тянутся вдоль побережья Ла-Манша. Поле для игры в гольф находилось в четырех или пяти километрах к северу от Булони, но расстояние неспособно было остановить пехотинца Лондонского шотландского полка. Однако если встречалась пустая штабная машина, три наших мушкетера просили их подвезти. Часто приезжал играть в гольф весьма чопорный полковник. Молчаливый и насмешливый Флеминг любил над ним подшутить, спрятавшись за какой-нибудь дюной, уложить мяч полковника в лунку. А полковник торжествовал, считая, что он каким-то чудом одним ударом загнал в ямку такой трудный мяч.

Сам Флеминг не часто одерживал победу. Как всегда, играя в гольф, он придумывал себе еще к другую игру. Обыкновенный способ ему казался скучным, и он для разнообразия прибегал к необычным приемам. Например, ложился на траву и бил обратной стороной своей клюшки, как бильярдным кием, или же поворачивался спиной к лунке и посылал мяч между ногами. Иногда у него это получалось удачно. Игроки упрекали его в плутовстве, но его это не трогало.

Канадец Кейт стал большим другом Флеминга. Кейт получил медицинское образование в Америке, и англичане считали его «янки». Ему нравился практический и действенный ум Флеминга. «Эта научно-исследовательская группа нам казалась особенно интересной, потому

что она поддерживала постоянную связь с врачами и хирургами, лечившими раненых, — рассказывает Кейт. — Обмен наблюдениями был очень полезен и увлекателен. Булонь была транзитным портом Британских экспедиционных войск, и в час чаепития в лаборатории всегда бывало полно народу. Разгорались жаркие споры. Флеминг, хотя говорил он мало, своими правильными меткими замечаниями очень способствовал тому, чтобы разговор не уклонялся от темы. Его суждения о работах других исследователей, хотя и бывали весьма острыми, смягчались гуманной благожелательностью. Он отличался широтой взглядов, которые напоминали мне взгляды некоторых наших лучших американских ученых, это сыграло большую роль в нашей с ним дружбе».

В 1918 году в Вимрё был основан специальный госпиталь — Стационарный госпиталь № 8 для лечения открытых переломов бедра и таза. В частности, в нем должно было вестись изучение септицемии и газовой гангрены. «Я очень гордился, что меня зачислили туда бактериологом и я буду работать под руководством Флеминга, который был назначен начальником лаборатории, — рассказывал доктор Портеус. — Мы жили с ним в небольшой лачуге, а деревянный сарай служил нам лабораторией. На стенах были развешаны диаграммы, рисунки, изображавшие фагоцитоз, и картинки из журнала "Парижская жизнь". Флеминг продолжал изучать антисептики и солевое лечение ран. Он изучал стрептококковую септицемию и вместе с Портеусом пытался создать условия, при которых можно было бы почти избежать ее. Он применял также усовершенствованный им метод переливания крови. Полученные им результаты были опубликованы в "Ланцете". В те времена переливание крови не было еще общеизвестным и привычным способом лечения. Донорами были добровольцы, которых поощряли дополнительным отпуском. Чтобы поддерживать хорошее физическое состояние, Флеминг вырыл на лугу за домиком две лунки, и там вечером, в темноте, когда не было ветра и воздушных налетов, играли в гольф, поставив в ямки свечи.

В 1918 году разразилась эпидемия испанки, врачи буквально сбились с ног. Несмотря на все их усилия, больные умирали самым неожиданным образом, и это приводило в отчаяние. Санитары тоже выбывали из строя. Нередко Флемингу и Портеусу приходилось самим относить трупы на кладбище. Газовая гангрена продолжала косить людей, и в госпитале стояло зловоние. Мухи свирепствовали, пока Флеминг не додумался поливать их из шприца ксилолом. Он изучал бациллу Пфейфера, которая, как утверждали, была возбудителем этого необычного гриппа.

В самом деле, эту бациллу находили у девяноста больных из ста, хотя вообще этот микроб считался малопатогенным. Флеминг недоумевал, почему вдруг бацилла Пфейфера стала вызывать этот смертельный грипп. Он принялся со всех сторон изучать этот вопрос и установил, что существует несколько разновидностей бациллы Пфейфера и что у больных испанкой обнаруживался то один, то другой вид этих микробов. Из этого он сделал вывод, что возбудителем испанки был какой-то другой микроб, а бацилла Пфейфера лишь сопутствовала ему.

Он оказался прав, но это не спасало больных. Его лаборант рассказывает: «У меня сохранилась в памяти такая картина: небольшого роста офицер Медицинской службы армии вносит в палатку ящик с пипетками, пластицином, платиновую петлю и спиртовку. Холодное зимнее утро, все вокруг покрыто льдом и снегом, в палатке горит дровяная печка. Я провожу вскрытие на одном столе, а на другом лежит еще один труп. В то утро мы вскрыли шесть трупов! Это был первый день рождества. Капитан Флеминг брал от каждого трупа срезы ткани».