Интерполирую прошлое – экстраполирую будущее
Шрифт:
– Я?! Белкой?! Произвол! Я не согласен! Чтобы я какой-то там работой занимался для домашних зверьков?!
– Тогда сдам на органы, – легко сменил вид деятельности Аз Хош. Шиншилла вновь задрыгал лапками, но присмирел под грозным взглядом.
– Пожалей сиротинушку! Двадцать лет без общения!
– Ага, так я тебе и поверю! Да у тебя же здесь везде ходы, ты еду таскаешь из других боксов. Да о тебе уже легенды ходят, как о злом духе, так что не надо мне тут рассказывать.
– Смилуйся над шалостями старика-а, –
– Старик? Да у тебя регенерация, как у земноводных с Нола, так что не надо мне говорить о старости. Ты ещё и меня переживешь.
На последних словах зверёк воодушевился, видимо, его очень привлекала перспектива пережить конкретно этого индивида.
– Ну что мне сделать, чтобы ты отстал? Прям, не знаю, то ли радоваться и смеяться, что ты за двадцать лет нашёл время посетить меня, то ли плакать, что выбрал такой неудачный повод, – поморщился зверек.
– Для начала тебе необходимо извиниться перед лиа, а потом клятвенно заверить меня и их, что ты больше никогда делать так не будешь. И смотри, обещать нужно так, чтобы я тебе поверил.
Ну, он и посмотрел. Причём на нас с Ники. Посмотрел проницательно, извещая нас с ней о скорой расплате. Думает, пожаловались? Вот и не правда! Нет, конечно, если бы мы знали, что идти надо сразу к Аз Хошу, то так и сделали бы. Но в этом случае мы выступали как совершенно невинные жертвы насилия животных.
– Кажется, кто-то всё-таки будет работать белкой, – хмыкнул урджий.
– Белкой? Это ему для полного сходства хвост наращивать надо, – протянула я, вступив в кружок по запугиванию одной злобной шиншиллы. – А смысл добавлять часть тела, когда можно, наоборот, избавиться? Я за продажу на органы!
Зверек вздрогнул и покрепче ухватился лапками за руку преподавателя, облаченную в темную перчатку. Видимо, я все же показалась ему более кровожадной. Да и я незнакома, а тут пусть и мстительный, но свой человек.
– Видишь, это не насилие животных, а насилие над животными! Они меня вынудили к таким мерам прибегнуть! Забери меня отсюда! Меня тут обижают! – воскликнул этот наглец с полным отсутствием совести.
– Да, мы согласны! Забери! – легко согласилась я, а у зверька даже нижняя челюсть вниз отъехала.
– Ни за что! Не съеду! Я тут первый поселился!
– Ты тут уже все общежитие под себя подгреб. Чего именно над этими девушками издевался, а не над другими?
– Так те чужие, а здесь свои, – безапелляционно заявил меховой нахал, но Аз Хош подарил ему такой скептический взгляд, что тот все же повинился: – Другие-то комнаты не оборудованы, а здесь ты сам все ходы делал…
– В каком смысле? – недоуменно спросила я.
– Так, все, закругляемся! – неожиданно поднялся урджий с шиншиллой на руках. – Так что решайся – либо органы, либо ты ведешь себя тише воды, ниже травы.
– Второе, – нехотя
– А, может, все-таки на органы? – не оставляла меня надежда на лучший исход.
– Ты умеешь препарировать? – спросил урджий, и я отрицательно качнула головой. – Вот и славно, значит, эту идею отметаем. Потому что к ветеринарам нельзя – он их уболтает, и те ещё себя на органы сдадут вместо него.
Нет, при зверьке это говорить никак нельзя было! Он же теперь вконец обнаглеет, если узнает, что методов сдачи на органы его персоны у нас нет!
– Обязательно научусь потрошить! – воскликнула я, как клятву.
– Вот потом и сдадим, – легко согласился преподаватель, опуская зверька на пол. – Но помни, грызун мутировавший, одна жалоба – и лично тебя в белку превращу.
Шиншилла с готовностью закивал головой (если с его мехом такое, вообще, возможно) и сбежал вновь в шкаф, а у нас оставалось ещё множество вопросов, которые мы собирались задать преподавателю.
– Ваша проблема решена, – разворачиваясь, сухо проговорил Аз Хош.
– Простите, но вы ничего не хотите нам объяснить? – с нажимом спросила я, и мужчина чуть повернул голову в мою сторону.
– А должен?
Несколько секунд мы мерились взглядами. Да как он смеет?! Он является одной из причин моей ссоры с родителями, и стоит передо мной непоколебимый, полностью уверенный в своей правоте?! Как же раздражает!
– Обязаны, – тряхнув головой с косичками, упрямо повторила я. – Все-таки это мы пострадали из-за этого грызуна, поэтому требуем объяснений!
И после моих слов со стороны шкафа раздался громкий «хрумк», явно свидетельствовавший о реакции разумной шиншиллы на слово «грызун». Я не обратила никакого внимания. Пол-то казённый, пусть и жрет этот паркет, подтверждая по его мнению, оскорбительное слово!
– Вот с грызуна и требуйте, – хмыкнул урджий, направившись к выходу. У двери он все-таки развернулся и бросил: – На сегодня снимаю вас с занятий. Можете заняться своей внешностью, а после обеда я отвезу вас в город, чтобы вы выбрали себе вещи идентичные тем, которые пострадали по вине университета и моей личной. Все расходы я беру на себя.
– Не нужно, – тихо проговорила Ника, отойдя от первого шока. На это у неё потребовалось больше времени, чем у меня. – Мы вполне может позволить себе расходы на новый гардероб.
Э, как это позволить? Я точно не могу! Не звонить же родителям и не каяться? Да после их слов я не смогу так быстро простить их и попросить возобновить финансирование!
– Думаю, это неразумно, Ники, – нервно проговорила я. – Нашей вины тут нет, и мы должны восстановить потраченные нервы хорошим шопингом. А если он ещё будет совершаться за чужой счёт, то удовольствие от него получится двойное.