Интервенция любви
Шрифт:
Быть может, то был внутренний и древний инстинкт потребности в защите более сильного человеческого существа. Того, которое станет опорой, закроет собой и защитит от чего бы то ни было, пусть и не за просто так? Может быть, нечто иное, еще более глубокое и примитивное, связавшее их этими взглядами и разливающимся по притихшему дому теплом?
Она не знала. Но вдруг очень ясно осознала, что впервые видит то, что притаилось и клубится во взгляде Лютого – это же самое понимание. Мысль и осознание, которому он не рад, но которое очень и очень близко к мыслям, оккупировавшим сознание Инги. И в этот момент, кажется, и он отчетливо
Вдруг, совершенно шокировав и дезориентировав ее, несмотря на все эти догадки, Лютый глубоко и жадно втянул в себя воздух и резко наклонил голову. Она почувствовала его кожу: сухую, шершавую и горячую.
Дрожь в позвоночнике замерла, остановившись на уровне груди. Воздух вокруг застыл. И она сама ощутила себя изваянием. До боли живым, но абсолютно лишенным возможности двигаться. Даже дышать.
Непонятно. Ее будто притягивало к нему. К его решениям и мыслям. Словно нечто подталкивало Ингу оказаться еще ближе, не давая его разумной части вмешаться и оспорить принятое нутром и силой решение.
Что заставило Ингу подняться именно сейчас? Почему так? Впритык к нему. И с какого вдруг испуга, она так смотрит ему в глаза. Будто чувствует то, что бушует в Лютом. Позволяет ему еще полнее заглянуть внутрь себя, усиливая искушение. Делая желание владеть ею непобедимым.
И он поддался, заглянув в ее распахнувшиеся глаза так, чтобы понять суть стоящей перед ним женщины.
Воздух уже не шуршал, он раскаленно потрескивал и жег его кожу, нос, легкие. А Лютому, несмотря на это, хотелось вдохнуть еще глубже. Втянуть в себя ее запах так, как дикие звери нюхают запахи в лесу, чтобы все ощутить, каждый нюанс прочувствовать. Услышать ток крови под этой раскрасневшейся кожей, и ощутить ее пульс. А потом под себя подстроить, подчинить своему ритму, своей силе. Всю эту женщину, которая уже дважды настолько доверялась ему, что засыпала в присутствии Лютого. И может, первый раз это было проявлением стресса, он допускал. Но вот сегодня – все происходило иначе.
И да, факт, что он чувствовал, обонял ее запах: чисто женский, тонкий, но настолько насыщенный, что этот аромат проник в его кровь, пропитался через легкие. И сейчас, казалось, струился по мышцам, заставляя их напрягаться, словно бы во время угрозы. Но все же иначе. Не столько настороженно. Алчно.
Он наклонился, еще глубже погружаясь в этот аромат, наслаждаясь растерянным и сбившимся стуком пульса Инги. Ему хотелось ее проглотить. Буквально. Впиться зубами в эту кожу, в это тело. Чтобы прочувствовать ее каждой своей клеткой, каждый нерв напитать ощущением этой женщины. Его руки практически зудели от желания снова дотронуться до ее кожи, сжать затылок, пройтись по шее. Дернуть, развернуть к себе спиной, и прижаться лицом к ямке на затылке. Он помнил, как нащупал ее пальцами. И появилось какое-то невыраженное сожаление, что Инга все же полностью остригла волосы, сейчас их удобно было бы намотать на пальцы, не позволяя ей отодвинуться.
Он впервые испытывал что-то подобное. Впервые ощущал настолько ярко и сильно.
Это не отменяло тот факт, что он знал вероятный итог подобного желания.
И та крохотная разумная часть, которая все же осталась в голове, встревоженно велела ему отойти.
Он так и сделал. Несмотря на принятое решение взять Ингу себе, Лютый не собирался обрушиваться в пучину безумия страстей,
Все, что всегда сопровождало и окружало его, все, что он пытался вытолкнуть из самого себя и сознания, недовольно и раздраженно рыкнуло. Лютый проигнорировал.
Инга вздрогнула, стоило ему отступить. Моргнула и откашлялась, словно бы у нее снова село горло. Передернула плечами.
– Я… я пойду, лягу, – тихо и хрипло проговорила она, вперив взгляд в пол.
Он передернул плечами, хоть Инга и не смотрела. В отдыхе Инга нуждалась, тут и спорить не о чем. И молча отвернулся, убирая остатки мыла, миску и вату. Лютый, и не глядя знал, куда она двинулась и как сутулится, словно опять замерзла.
Собрав все, он отставил вещи на подоконник в ванной. А потом решил принести еще воды. Ей надо будет поесть что-то нормальное. И горячее. Лютый любил, чтобы все принадлежащее ему, первоклассно функционировало. И тщательно заботился о том немногом, что считал своим. Теперь и об Инге.
Однако не успел он дойти до входной двери, как эта женщина, уже вроде бы зайдя в спальню, застыла, прекратив любое движение, что насторожило Лютого, а потом резко и стремительно направилась к нему.
– Ты уезжаешь? Подожди! – сумев его удивить, она очень быстро оказалась рядом, несмотря на свое состояние.
Чуть ли не подскочив к Лютому, она ухватила его руку. Сама.
Он не двинулся с места. Не потому, что Инга крепко держала. Лютому стало интересно, что же спровоцировало ее на такие действия.
– Не уходи. – Инга подняла голову и решительно посмотрела ему в глаза. Только он видел там и отчаяние, которого раньше не было. – Останься. Помоги мне, – вдруг попросила она. – Знаю, что этого не было в твоих планах. И вероятно, ты не об этом договаривался с Боруцким, или Соболевым. – Она тяжело выдохнула с хорошо слышимой нервозностью. – Я, вообще, не знаю, о чем вы говорили. – Он ощутил подергивание пальцев, все еще сжимающих его руку. – Я заплачу. Может, у меня и не так много денег, и я не знаю, сколько ты обычно берешь за работу. Но я найду деньги. Видно, я слишком слаба, чтобы самостоятельно выжить…
– Ты сильная.
Это не было комплиментом с его стороны. И не звучало так. Простая констатация данного факта.
Только вот Инга, очевидно, расценила его замечание буквально приговором для себя. Глянув чуть ли не затравленно, она крепче сжала его руку.
– Я все отдам, серьезно, любая сумма, я найду…
– Мне не нужны деньги, – медленно и с расстановкой произнес Лютый, перехватив ее руку.
Теперь он держал Ингу. И размышлял о том, что это может оказаться самым лучшим раскладом. Ее добровольное согласие. То, что поможет ему сохранить контроль над собой.
Он мог просто заставить ее. У Инги не хватило бы силы сопротивляться.
Мог пойти по дорожке, проторенной матерью, и сделать приворот – Инга сама не смогла бы сопротивляться, не захотела бы бороться с собственной тягой.
Но оба эти пути означали бы крах Лютого во всем том, чего он так долго и упорно добивался. А Лютый не любил проигрывать. И не проигрывал. Даже себе самому.
Пока он взвешивал все эти возможности, Инга растерянно смотрела в его глаза, навряд ли осознавая, какие именно мысли в тех скрываются. Но эта женщина сумела достаточно быстро взять себя в руки.