Интервенция
Шрифт:
— Ты сам требовал от меня, чтобы я занялась чем-то полезным! — Августа наклонилась ко мне, показала полукружья груди в декольте.
Знает, чертовка, чем бить. Почти нокдаун. И ведь бьет меня моим же оружием! Переселенческий вопрос, как говорил один классик — он «архиважный».
— Кто мне обещал назначить министром?!
— Эээ…
И, правда, обещал. Хорошо не подумав. Как представлю реакцию Перфильева на женщину в его Правительстве…
Откашлялся. Встал в полный рост.
— Августа! Твоя идея стать хозяйкой Зимнего правильная и достойна награды!
Царевна исполнила книксен и, гордо вздернув голову, потребовала:
— Нам нужно многое обсудить!
— Не гони лошадей, невестушка! У меня война, забыла?
— Ты отправишься в Польшу, — не спросила, а констатировала Агата и со вздохом добавила. — Польки такие красавицы!
Я постарался как можно суровее на нее взглянуть.
— Теперь с тобой. Что за новости?! Какая еще фаворитка?!
Княжна мило покраснела и пискнула:
— Это не моя идея! Это все принцесса Августа! Я не хотела, Петербург меня пугает…
— А что не так?! — взъярилась царевна и даже подбоченилась. — Все привыкли к фаворитизму. Между прочим, такая персона есть важная часть государства. Значительное лицо! Во Франции мадам Помпадур даже вела собственную политику!
— Мы не во Франции. И копировать худшие образцы предыдущего правления не имею никакого желания, — огрызнулся я, чувствуя, что мои доводы звучат слабовато — Потом у мадам Помпадур не было отца, который покушался на Людовика.
Агата вспыхнула, уже была готова выдать что-то резкое. Но Августа схватила ее за руку, сказала:
— Прежде всего, Ваше Величество, вы одинокий мужчина. И было бы странно, если рядом с вами не появилась бы женщина. И какую участь вы ей уготовили? Тайной содержанки? Или можно решить все цивилизованно, как принято в просвещенных странах?
— И чем ты нынче занимаешься, важное лицо государства? — с усмешкой поинтересовался я у красной как рак Агаты.
— Ко мне ходят люди со всякого рода прошениями. Получить место при дворе. Облегчить участь родственника, попавшего в ссылку. Пристроить детей на службу. Хлопочут о пенсиях, о потерянных имениях. Иногда просто хотят завязать знакомство. Приглашают к себе в дом. Расспрашивают о том, что всех ждет. Дипломаты пристают с вопросами о политике.
— Вы уже до послов добрались?! — ужаснулся я.
— Какие к нам претензии?! — тут же вмешалась Августа. — Так принято!
— Так принято, так принято… — передразнил я ее. — Много воли взяли! Накажу!
— О, мы этого так ждем! Накажи нас, государь!
Они снова на мне повисли.
Шах и мат, царь-батюшка! Увы и ах, мужчины побеждают на поле брани, а женщины в альковах и в дворцах. Так принято! Тьфу…
«Впрочем… — задумался я,– в идее фаворитки что-то есть».
Вдруг меня прошиб холодный пот. А что будет, если Агата залетит? Почему только Агата? И Августа!
Я обнял девушек и незаметно пошарил рукой, пытаясь понять, не потолстели ли они.
«Нужно попросить Максимову их осмотреть. Обязательно».
(1) В 1782 г. Северный и Южный Департаменты были объединены, и появился знаменитый Форин Офис.
(2) Платина легко вступает в соединение с золотом. Поскольку считалась бросовым металлом, ее активно применяли фальшивомонетчики. Поэтому до 1778 г. испанская корона всеми путями пыталась ограничить поставки платины в Европу.
(3) Салоны Парижа сыграли важную роль в подготовке Французской революции. Но два важнейших — салоны мадам Жоффрен и Жюли Леспинас — прекратили свое существование к 1776 г. Единственное исключение — салон мадам Анн-Катрин Гельвитус, просуществовавший до взятия Бастилии. Но он находился в пригороде, в отличии
(4) Деревянный бельведер на доме Пашкова сгорел в пожаре во время оккупации Москвы Наполеоном. Восстановлен в каменном виде и в несколько отличном от первоначального.
Глава 3
Я поднимался по лестнице в неприметном доме на задворках здания Сената, чтобы встретиться с загадочной персоной, которую привез сеньор Фарнезе. И дом, и прислуга принадлежали Тайной экспедиции. Мой давнишний знакомый иезуит сразу по прибытии в Петербург попросил о строжайших мерах изоляции и не возражал, чтобы ею занимался Шешковский. Так что в моей безопасности можно не сомневаться, если только человек-маска не накинется на меня с каминной кочергой. Все остальное, что можно было бы использовать как оружие, давно изъято. Даже тщательный обыск провели на предмет обнаружения флакончика с ядом. И осмотрели перстни на предмет скрытых игл. Все было чисто. И покорность моих гостей однозначно свидетельствовала: мне демонстрируют самую высокую лояльность. Хитрые иезуиты знали, как растопить лед моего недоверия и начать переговоры в куда более доброжелательной атмосфере, чем та, в какой протекала моя первая беседа с Фарнезе.
Мне было чем ответить, шел не с пустыми руками, — с подарком. С хорошей волчьей шубой, неприметной, как любят иезуиты, и теплой. Впрочем, захотят соболя — будет им и соболь. Если придем к взаимоприемлемому договору. Чтобы он состоялся, я нес с собой тяжелый портфель с бумагами.
Все не так просто, как я нарисовал итальянцу. Пока готовился к встрече, выяснил, что мое предложение насчет Амура — в некотором смысле, шкура неубитого медведя (или волка, ха-ха!). Принадлежность левого берега Амура России документами, которые мне предоставили сотрудники азиатской экспедиции МИД, не подтвердилась. Нерчинский договор, будь он неладен, заключенный под жерлами маньчжурских пушек (1). И последующее пограничное разграничение. Была у меня мысль схитрить, сослаться на неоднозначность трактовок переводов, предъявить, в конце концов, на коленке сварганенную фальшивку… Ан нет, не выйдет! Тексты договоров на сложных переговорах в 1689 году составляли… иезуиты. Брали от наших взятки мехами, а играли против нас. Так что мне предстоит выкручиваться, если я хочу и впредь иметь дело с Орденом Иисуса. И у меня есть план, как выйти из трудного положения.
Вошел в зал без стука, без предупреждения — как хозяин, которым собственно и являюсь. Загадочный незнакомец меня ждал с открытым лицом, откинув капюшон. Стоял около камина, грея спину в тепле его очага. При моем появлении низко поклонился. Но я успел заметить землистый цвет его худого лица и мягкие черты коренного южанина-средиземноморца. А ведь ему должно быть чертовски холодно!
— Я принес вам подарок, — сообщил я по-немецки, и иезуит принял сверток, дав понять, что языковых сложностей в общении не будет, — Шубу с царского плеча. У нас так принято. Возьмите и укройтесь без церемоний. Каминного жара вам явно недостаточно, чтобы согреться.
— Холод темницы, кажется, навечно впился в мои кости, и его не изгнать даже солнцем благословенной Флоренции, моей родины. Благодарю за подарок, Ваше Величество, и разрешите представиться. Генерал ордена иезуитов, Лоренцо Риччи.
Черный папа?! Я удивленно вздернул брови, ничуть не рисуясь. Иезуит остался доволен моей реакцией. С явным удовольствием взял шубу и накинул на плечи. Позволил себе легкой улыбкой обозначить удовольствие от подарка.
— Присядем? — изобразил я радушного хозяина.