Интервью, мысли, записи
Шрифт:
Думаю, что так. Генеалогические связи с предками и семейные традиции играют немаловажную роль в становлении характеров молодых поколений. Как у нас сейчас внук гордится славой своего деда, сражавшегося под Сталинградом, так же, скажем, юноша XVIII века знал, что его прадед сражался под Полтавой, а отец участвовал в штурме Измаила. Память о предках — главное и необходимое условие в воспитании духа патриотизма. В связи с этим мне бы хотелось сказать еще о таком человеческом качестве, как доверие. В былые времена щедрее оказывалось доверие юности. Сейчас у нас человек вступает в сознательную жизнь
К доверию надо тщательнее присмотреться и, быть может, оказывать его еще со школьной скамьи…
И последнее: я считаю, что хорошо налаженная семейная жизнь и добрые отношения внутри семьи — основа успеха в жизни, это блистательный стимул трудоспособности…
КАК ПРИХОДИТ ТЕМА?
(Интервью Е. Гуслярову — спецкору казахстанской газеты «Ленинская смена». 13.01.88)
ВОПРОС: Как к вам приходит тема? Есть ли такой толчок, после которого вы уже знаете — будет новая книга?
В.П. — Писатель, пишущий о современности, едет искать тему в колхоз или на завод, командировку ему оплачивают. Я, исторический романист, сижу дома, и тема приходит от изучения тех книг, тех материалов, за приобретение которых мне никогда и никто не платит, наоборот, я сам плачу немалые деньги. Например, мой гонорар за роман «У последней черты» не смог окупить тех средств, что я истратил на приобретение редчайших изданий о «распутин-щине». Именно из освоения новых исторических материалов и рождается новая тема — новая книга…
ВОПРОС: У Пикуля нет пока подражателей. Может быть, это потому, что подражать вам трудно, поскольку нужна неимоверная работоспособность? Особенно в той части, что вам каждое слово, вероятно, нужно подтвердить документом, преданием, историческим фактом?
В.П. — Вопрос о подражателях. О подражателях ничего сказать не могу, но сам я имею отличные образцы для подражания. Это — Александр Малышкин, который произвел на меня огромное впечатление, и я до сих пор по-доброму завидую его умению владеть языком.
Это Франсуа Рабле с его гиперболическими формами, близкими к гротеску.
Наконец, Салтыков-Щедрин с его умнейшей, глубокой сатирой, который в «Истории одного города» близок к формам Рабле. Люблю писателей-народников, особенно Г. Успенского с его прекрасной книгой «Нравы Растеряевой улицы». Люблю В. Шишкова с его точной подачей самого сложного исторического материала…
ВОПРОС: Странная вещь. Читатель уже давно относится с беззаветной преданностью к Пикулю, к каждому его произведению. А критика никак не может определить настоящее место писателя В. Пикуля в нашей литературе. Хотя можно вполне определенно сказать, что каждое произведение ваше влияет на формирование нынешнего читателя. Как вы сами относитесь к этому парадоксу?
В.П. — Самым лучшим критиком для меня является жена, которая все исторические материалы прочитывает вместе со мною. Потому
Дополню, что обо мне не только «брюзжат», но и сплетничают. Например, будто я завел катер и бежал на нем в Швецию. Или — жена моя «гребет» деньги из швейцарских банков. Все это вранье, я ни разу и за границей-то не был. Не был и не тянет туда, ибо за рабочим столом мне гораздо интереснее, нежели болтаться «галопом по Европам».
Что же касается того, портит ли дурная критика мне настроение, я отвечу так: никакая критика не мешает мне жить, ибо ни хороших отзывов, ни тем более дурных я никогда не читаю.
С тех пор как у меня стало весьма неважно со здоровьем, жена взялась оградить меня от критики. Она все и читает. Может быть, она права. Во всяком случае, я ей подчиняюсь, и выходит, что критики портят теперь настроение не мне, а ей…
ВОПРОС: Некоторые из моих друзей (в том числе и я) считают, что Пикуль для своего времени значит больше, чем Дюма для своего. Потому что Дюма современная ему Франция просто-напросто «устала» читать, а Пикуля сейчас не хватает. Хотя работоспособность, пожалуй, одинакова, а тиражи ваши бывают и побольше.
В.П. — Оставлю на вашей совести сравнение с Дюма. А что касается существа, то отвечу так. Разница тут большая. Дюма стремился к развлекательности, я же свою задачу вижу в том, чтобы пробудить в читателе чувство патриотизма, основанного на знании отечественной истории…
ВОПРОС: Считаю, что ваша заслуга значительна уже тем, что вы изобрели, если так можно выразиться, наиболее современный стиль, даже жанр произведения, наиболее приближенного к духу документа. То, что особенно нужно читателю, к чему он тянулся. Ваши книги заполнили эту часть потребностей. Может, отсюда и такой успех? Вы сознательно стремились к подобному стилю, или это получается случайно?
В.П. — Когда-то Ю. Тынянов говорил: «Где кончается документ, там я начинаю». У меня все наоборот. Я почти не могу писать без документа, пусть даже незначительного.
Может, тем и объясняется внимание читателя к моим романам, что он ощущает в них наличие подлинного факта.
О своем стиле ничего сказать не могу. Стиль — это характер самого автора, самого человека…
ВОПРОС: Немного о творческом распорядке. Что могут означать слова «творческая дисциплина» по отношению к В.Пикулю?