Интервью с магом
Шрифт:
Глава 8
Делать было нечего. Светлана сказала, что утро вечера мудренее, и мы отправились на поиски директрисы. Плаксина обнаружилась в актовом зале – за беседой с полным священником с рыжеватой бородой. Местный Савонарола, то есть отец Нектарий, одарив нас тяжелым, немигающим взглядом, произнес густым голосом:
– Это и есть столичные гости, дочь моя? Где-то я уже их видел. Ну, конечно же, вы – та самая чародейка и ведунья, которая морочит людям голову и издевается над нашей верой!
Он ткнул длинным пальцем в Светлану. Меня это заинтересовало – отец Нектарий же проклинает
Прием был далеко не самый ласковый, нам пришлось выслушать целую проповедь по поводу того, что такое православная вера и с чем ее едят. Светлана пыталась возразить, сказала, что она тоже верующий человек, но священник, оборвав ее на полуслове, заявил:
– Если ты верующая, то как смеешь заниматься чертовщиной? Чудеса творил только Христос, но ему было дозволено, потому что он Сын Божий! А ты кто такая? Неужели ставишь себя на одну доску со Спасителем нашим?
Отец Нектарий, как мне стало ясно, относился к чрезвычайно распространенной категории священников-мракобесов. Удивительно, но в Православной Церкви почти все такие! Странно, а за границей таких служителей Церкви почти не осталось. Разве только где-нибудь в Италии доживают свои дни подобные колоритные личности, да в Америке полно экзальтированных проповедников, заявляющих, что до Страшного суда осталась пара недель.
Отец Нектарий стал попрекать директрису, а Агния Борисовна терпеливо сносила его обидные слова, даже не пытаясь возразить. А ведь мне казалось, Плаксина не из тех, кто лезет за словом в карман. Ну да, она же говорила, что детский дом финансово зависит от отца Нектария!
– И дочь Божья Мария… Что она вообразила о себе? До меня дошли слухи, она звонила на богомерзкую передачу и заявила... язык не поворачивается повторить... заявила, что в нее вселилась душа некоего убиенного отрока. Душа каждого человека уникальна и после его кончины переживает мытарства! Но уж точно не вселяется в чье-то тело! Если в Марию кто и вселился, так бес, дух высокомерия и тщеславия!
– Маша – чрезвычайно интересный ребенок, – ответила спокойно Светлана, не поддаваясь на провокации отца Нектария. – И она не обманывает, когда рассказывает свою историю.
Лицо священника налилось кровью, и мне показалось, что его вот-вот хватит удар. Разговор пришлось завершить, и директриса, извинившись перед батюшкой, вышла вместе с нами из актового зала.
– Отец Нектарий не терпит, когда ему перечат, – пояснила Плаксина. – Боюсь, что ситуация с Машей выйдет нашему детскому дому боком. Ну, да ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Хотя с точки зрения теории реинкарнации каждая душа умирает и возрождается несчетное количество раз...
Последняя фраза была произнесена с усмешкой.
Агния Борисовна проводила нас в противоположное крыло, где показала Светлане и мне комнаты. Не фонтан, конечно, не «Риц» и не «Хилтон», но сойдет. Первым делом я пересчитала чемоданы и успокоилась – нет, вороватый завхоз дядя Паша ничего не присвоил. И это радовало.
Директриса пригласила нас зайти к ней через полчасика – к тому времени будет готов ужин, а сама отправилась увещевать отца Нектария. Я прошлась по большой комнате с высокими потолками, уселась
А вдруг душа человека и правда не умирает? В религиозную муть я как-то не верила – адское пламя, черти с крючьями да сковородками, вечные муки... Все это было так дико и глупо! Ведь если тело умирает, а в загробный мир попадает только эфемерная душа, то как она может испытывать физические мучения, как ее могут варить в смоле и жарить на противнях демоны и бесы? У души же нет нервных окончаний, она не в состоянии страдать! Да и пресловутые черти... Нет, решительно не завидую я их работе в невесть где расположенном аду, куда, если верить личностям наподобие отца Нектария, попадают едва ли не все люди после кончины – грешки-то за любым водятся! И с каждой секундой на том свете все прибавляется и прибавляется работы, потому что умирают все новые и новые люди. И эти миллионы и миллиарды надо, так сказать, обслужить – каждого определить на свою сковородку или подвесить ребром на крюк. Мне вспомнилась фраза из «Братьев Достоевских» касательно загробного мира: «Откуда там крючья?» Действительно, откуда? В аду что, имеются фабрики по их производству? Там что, тоже все делается на конвейере? А адское пламя, в конце концов! Сколько же энергии на том свете используется? Неужели и там имеется свое, потустороннее, подобие «Газпрома», который обеспечивает газом всю адскую кухню? Значит, есть и потусторонние олигархи? Только откуда они качают энергию, из квазаров и сверхновых, что ли?
Нет, в ад я не верила. Во всяком случае, в тот ад, который проповедует религия – с чертями и чертенятами, с раскаленными сковородками и булькающими котлами со смолой. Но если нет ада, значит, нет и рая. Вот как все просто! И в раю уж точно не ждут героя-террориста сорок девственниц. В такое верят только сексуально озабоченные и закомплексованные типы, у которых нет возможности предаться любовным утехам в земной жизни. Но ведь что-то после смерти есть?
Я подошла к окну, за которым сгущалась ночь. Кладбище тонуло во мраке, и даже церковь исчезала во тьме. Неужели и меня ждет рано или поздно бездна без конца и края, ледяная, безмолвная, вечная? Но и атеистическая доктрина меня не успокаивала – то есть, что мы умираем все и исчезаем раз и навсегда. Тогда уж лучше выбрать себе религию по вкусу, как-то интереснее...
Мои теологические размышления прервало появление Светланы. Вместе с ней мы отправились к директрисе. Та встретила нас радушно, а в ее кабинете уже был накрыт обильный стол, и я сразу почувствовала, как у меня заурчало в желудке. А потому набросилась на вполне приемлемый суп-харчо, закусывая его отличными пирожками с капустой. Все же есть своя прелесть в жизни в провинции...
Отец Нектарий, к большой моей радости, убрался восвояси, и никто больше не пытался устроить нам головомойку.
После сытного ужина, завершившегося зеленым чаем и халвой, разговор вывернул на законы мироздания. Директриса сама не могла определиться с тем, во что она верит, а во что нет. Светлана, казалось, придерживалась мнения, что даже и не стоит пытаться узнать правду.
Разошлись мы далеко за полночь. Бредя по уснувшему детскому дому, я испытывала неприятное чувство. Казалось, будто за мной кто-то – или что-то, причем настроенное весьма злобно, – наблюдает. Я старательно гнала от себя подобные мысли.