Интервью с ректором
Шрифт:
Я улыбнулась. Вполне сносно, жить можно. Да и Нира мне была вполне симпатична как человек. А с зелеными волосами и фиолетовым чешуйчатым котом можно как-то смириться. Басик вот вообще на поверку оказался вполне милым животным.
— Принято. А это что? — я кивнула на черный бумажный пакет, лежащий на моей подушке. — Твое?
— А это, — Нира маниакально улыбнулась. — Форма. И она твоя.
Форма?!
Кажется, что-то такое отразилось на моем лице, потому Нира тут же добавила:
— И я прям мечтаю
Не сказать, что это вдохновило меня на открытие пакета.
— Носить надо пять дней в неделю, в выходные, даже если есть занятия, можно носить свою одежду. Ее у тебя предостаточно.
Я осторожно потыкала пальцем бумажный сверток. Поняла, что выглядит это ну очень уж глупо, потому набрав побольше воздуха в легкие принялась за распаковку.
Мда.
Никаких цензурных слов на ум не приходило.
Это… Пожалуй, это самый ужасный наряд из всех, что мне приходилось на себя надевать.
Серо-болотный жакет с брюками в цвет — это еще полбеды. Хуже, что вдоль всего этого безобразия, по бокам, были пришиты ярко-оранжевые лампасы. Про материал молчу — он был до неприятного колючим, и внутри от этой мерзости спасала только хлопковая подкладка. Рубашки я сразу отмела в сторону — такое я точно не надену! — кто там будет разбираться под жакетом, чем белая рубашка от Вербари отличается от рубашки местного производителя. Вряд ли тут вообще знают, что такое Вербари.
— Именно с такими цветами тут ассоциируются студенты искусствоведы? — не сдержалась я, хотя еще с утра давала себе зарок с гордостью принимать все лишения, свалившиеся на мою голову.
— Историкам повезло меньше, у них по бокам цвет… кхм… детской неожиданности. И поверь, он далек от шоколадного.
— Да тут вся форма как детская неожиданность, — протянула я, не решаясь переодеться в это безобразие.
— У боевиков красивая темно-синяя форма, — Нира мечтательно закатила глаза. — А артефакторов темно-зеленая.
— Я уже поняла, что факультеты без магического углубления тут не особо ценят.
— А как у тебя с магией, кстати, — поинтересовалась соседка.
— Еще с утра было отлично, — пробормотала я, запихивая форму обратно в пакет. Интересно, как тут с дисциплинарными взысканиями? Если мне их впаяют за то, что я не буду носить это безобразие, переведут ли меня потом на другой факультет? Надо все же прогуляться до этой Амелии Росс из сто пятнадцатого кабинета.
— Эрна! Тогда ты мне капец как нужна! — заявила Нира.
Ее глаза при этом блестели так, что мне стало не по себе.
— У меня просто с магией откровенно не очень, — затараторила она. — Впрочем, как и у многих искусствоведов. В нашей программе почти нет предметов, подразумевающих развитие магического навыка. А тут… Ух!
Девушка вскочила на
— Пойдем! — скомандовала она, первой двинувшись к выходу.
Уверенным движением ноги отодвинула Басика от двери, пригрозив тому пустить на колбасу, если выбежит, и бросила еще один выжидательный взгляд на меня.
Я направилась следом за ней, толком не понимая, что от меня вообще требуется.
***
— Это моя мастерская! — с гордостью произнесла Нира, обводя захламленное помещение восторженным взглядом. — Выбила за хорошую успеваемость и победы в конкурсах.
Чего тут только не было! Холсты — большие, маленькие, средние! Узкие и широкие! Квадратные и круглые! Лю-бы-е! — они были разбросаны вообще везде. Заляпанные краской столы, хаотично расставленные мольберты, валяющиеся везде флакончики от красок, грязные и чистые кисти, какие-то лопатки… Кажется, теперь я знаю, что такое творческий беспорядок. А стены! Разглядеть за этой выставкой обои не представлялось возможным — даже самые крохотные свободные места были заняты небольшими набросками. Вполне недурственными, кстати!
У Ниры явно был талант к рисованию.
— Декан долго противилась, но после победы в межкоролевском конкурсе художников сдалась, — довольно отметила та.
С каждым ее словом становилось все интереснее — что за помощь ей потребуется от меня.
— Смотри! — воскликнула она, стягивая тонкую светлую ткань с одного из мольбертов.
Передо мной показалась картина. Балерина, вставшая на пуанты и изящно поднявшая руки над головой. На пенно-белой пачке была выделена каждая складочка, тщательно прорисованные волосы, собранные в пучок, натурально блестели, а глубокая задумчивость на лице у героини картины — иначе ее и назвать было сложно — меня саму настраивала на размышления.
Я восхищенно выдохнула, но Нира и внимания на это не обратила. Она уже принялась рассказывать мне о своей идее:
— Смотри дальше! — скомандовала она, беря в руки холст с балериной и показывая новую картину. Почти точную копию предыдущей. Разница заключалась лишь в позе, на следующем холсте балерина будто бы чуть сдвинулась. — Я хочу соединить все картины таким образом, чтобы они сменялись в одной с задержкой в секунду. Тогда будет казаться, что она танцует на холсте!
Всего оказалось шесть картин. Шесть картин, на которых танцовщица проходила полный оборот. И каждая из них была прорисована до точных деталей. Это же сколько работы при отсутствии уверенности, что удастся воплотить задумку в жизнь!