Интервью с Уильямом Берроузом
Шрифт:
В.: В какой степени эта «новая мифология», эта новая структура ассоциаций и образов способна повлиять на бдительность читателя, заставить его двигаться во времени и пространстве?
О.: Все зависит от самого читателя, от того, насколько он открыт для новых ощущений, насколько способен выйти за рамки собственной системы координат. Да, большинство читателей уделяют лишь небольшую долю внимания читаемому — впрочем, как и любому другому занятию — из-за маниакальной одержимости всевозможными посторонними делами. Однако есть и те, кто способен читать с большим вниманием.
В.: Ваши герои попадают в водоворот адских событий, их засасывает трясина книги. Есть ли у них надежда на спасение?
О.: Я отказываюсь признавать религиозные коннотации слова «спасение», это не итог всему… Мне вовсе не кажется,
В.: В ваших книгах присутствуют свободные люди?
О.: Ни в одной книге нет свободного человека, поскольку все персонажи — творения автора. Я бы даже сказал, нет ни одного свободного человека на нашей планете в наше с вами время, ибо свободный человек существует во плоти. Плоть уже подчиняет вас различным физическим нуждам.
О.: Вы часто пользуетесь тишиной как средством устрашения, «вирусом», по вашим собственным словам, который ломает ваших героев, низводит их до нуля. Что же представляет собой тишина?
О.: По-моему, тишина не является инструментом запугивания. Наоборот. Тишина страшит одержимых манией говорения. Знаете, есть камеры сенсорной депривации, камеры глубокого погружения; к примеру, такая существует в Университете Оклахомы. Как-то туда поместили морпехов, и они сломались через десять минут, не выдержали тишины и уединения из-за внутренних противоречий, облеченных в слова. Однако Джеральд Херд принял дозу ЛСД и продержался в камере три часа. Лично я не вижу ничего удручающего в тишине, для меня слишком тихо не бывает. Тишина — это средство устрашения буйных говорунов…
В.: Ваш интерес к цивилизации майя как-то связан с расширением сознания, которое вы пытаетесь привить своему читателю?
ДИКТАТ
О.: Древние майя обладали одним из самых точных когда-либо существовавших герметических календарей, который позволял контролировать мысли и чувства населения. Изучение этой образцовой системы проливает свет на современные методы диктата. Знание календаря было прерогативой жреческой касты, сохранявшей за собой власть при минимуме полицейской и военной силы.
Жрецы начинали с очень точного календаря, делившего год на триста шестьдесят пять дней: восемнадцать месяцев по двадцать дней. В конце цикла имелся последний пятидневный период — дни Хааб, — считавшийся несчастливым, да так оно и оказалось. Точный календарь помогал жрецам удерживать власть: майя полностью зависели от урожая маиса и пользовались подсечно-огневым земледелием. Кустарник выкорчевывали, а потом поджигали. Освободившуюся территорию засаживали маисом при помощи специальных палок. У майя не было ни плуга, ни упряжной скотины. Впрочем, плуг на их земле совершенно бесполезен: верхний слой почвы в тех местах тонок, в шести дюймах под поверхностью залегает известняковый слой, поэтому подсечно-огневое земледелие используется до сих пор и требует безошибочного расчета времени: нужно успеть до сезона дождей. Ошибка в расчетах на несколько суток стоит годового урожая.
В дополнение к годичному календарю, который регулировал сельскохозяйственную деятельность, имелся сакральный альманах — в двести шестьдесят дней. Этот церемониальный календарь управлял тринадцатью празднествами по двадцать дней каждое. В течение года он обращался подобно колесу: праздники каждый год случались в разные дни, но всегда в точной последовательности. Они включали в себя религиозные обряды, музыку, пиры, иногда — человеческие жертвы. Одно это позволяло предсказывать будущее или реконструировать прошлое с невероятной точностью, поскольку жрецы могли определить, каким воздействиям в тот или иной день подвергалось население, изолированное непроходимыми горами и джунглями от внешнего мира и от завоевателей, которые вторглись в Мезоамерику.
Есть основания полагать, что существовал
(Негипнотическое внушение нельзя путать с подпороговым, нацеленным на подсознание.) Таким образом, жрецы рассчитывали, что именно увидят и услышат люди в определенный день и заодно — что следует в этот день им внушить.
Вспомните понятие реактивного ума, введенное Роном Хаббардом, основателем сайентологии. Хаббард описывает РУ как древний инструмент контроля, предназначенный для притупления или ограничения потенциала созидающих и разрушающих действий. Сама формулировка Хаббарда, а именно точное определение РУ, хранится в секрете, поскольку вызывает болезни или депрессию, потому я ограничусь только основными моментами, не вдаваясь в подробности: РУ состоит из косвенных, последовательных и противоречивых суждений, задающих схемы поведения на автоматическом уровне — такие же автоматические и непроизвольные, как схемы метаболические, регулирующие частоту сердцебиения, пищеварение, химический состав крови, колебания мозговых волн. Управляющий центр вегетативной нервной системы — это гипоталамус, расположенный в задней части мозга. Он, несомненно, представляет собой неврологическую точку пересечения, куда и внедрен РУ. Таким образом, РУ можно определить как искусственно созданный опасный механизм управления, привитый естественному центру регуляции. По Хаббарду, РУ чрезвычайно древнее образование, предшествующее современным языкам и тем не менее во всех современных языках присутствующее. Относится он, соответственно, к системе символов.
Если бы не епископ Ланда [6] , можно было бы представить — по аналогии, — из чего состоит эта система символов, поскольку системы контроля в основе своей одинаковы. Епископ же Ланда собрал все рукописи майя, сложил в шестифутовую гору и подпалил. До наших дней дошли всего три майяских кодекса, чудом уцелевших в этом варварском аутодафе.
Хаббард логично утверждает: команды РУ действенны, потому как затрагивают актуальные цели, нужды и состояние субъекта. Косвенная команда — это команда, которой человек должен подчиняться в силу самого факта рождения: «пребывать в человеческом теле». Из этого базового предположения логически следует команда: «добывать пропитание, искать убежище и сексуальное удовлетворение», «сосуществовать и взаимодействовать с окружающими человеческими телами». Противоречивые команды — это две команды, поступившие одновременно и противоречащие друг другу. «СМИРРНА!» — солдат автоматически вытягивается по струнке. «ВОЛЬНО!» — солдат автоматически расслабляется. Представьте: в казарму входит капитан и одной половиной лица командует: «СМИРРНА!», а другой: «ВОЛЬНО!». (Такое вполне возможно, если использовать монтажную технику.) Попытка выполнить обе, явно противоречащие друг другу, команды, имеющие силу приказа на автоматическом уровне, дезориентирует субъект. В результате: гнев, апатия, страх или коллапс. Другой пример: я приказываю «сесть»; если объект выполняет команду быстро, то получает награду; если же медленно, следует наказание — сильный удар током. Как только объект привыкает к исполнению, я добавляю вторую команду — «встать» и приучаю к ней субъект тем же способом. Потом отдаю оба приказа одновременно. Вполне может произойти полный коллапс — когда собакам Павлова непрерывно, одну задругой, давали противоречивые команды, нервная система животных не успевала на них реагировать.
6
Де Ланда, Диего (1524—1579 гг.) — епископ Юкатана, учредитель системы образования, а также инквизиции на Юкатане, создал латинский алфавит для языка юкатека.