Интервью в опаловых тонах

Лайон Алекс

– Гардо, я…

– Заткнись. Мне жалко моё детище, мою компанию, которая рискует лишиться такого сотрудника, как ты. Мне жалко людей, которые будут потреблять то дерьмо, что выдают информагенства, включая наш собственный Экспресс-отдел. Мне жалко Хитер, на кофе для которой я трачу твою годовую зарплату. Надо снести этот чёртов автомат… А знаешь, почему она его пьёт?

Я покачал головой.

– Потому что работает как вол.

– Потому что это её отвлекает. Ведь каждый раз, когда тебя носит по городу в поисках правды, она места себе

не находит. Хлещет эту дрянь и наворачивает круги по коридору, когда в очередной раз не может с тобой связаться. Кто-то, может, и не видит, но я лёрк, Ник, и я немолодой лёрк. Я знаю людей лучше, чем вы знаете друг друга. Она волнуется за тебя. Она бы меньше волновалась, если бы ты работал в полиции, как этот твой друг.

А я ведь только отвлёкся! Чудище внутри подскочило как по будильнику и вновь полоснуло щупальцем по незаживающей ране. А Гардо неумолимо продолжал.

– Он тоже переживает за тебя, хоть и весьма своеобразно. Когда у меня пищит коммуникатор, я уже знаю, кто хочет спросить: „где опять носит этого поганца?“.

Я снова усмехнулся. Видимо, я позабыл, что сегодня День Вызывания-Чувства-Вины-У-Ника. Надо отметить в календаре. Неспроста я проснулся в такую рань.

Я думал, что тирада кончилась, но Гардо решил меня добить.

– И мне жаль тебя, Никки.

Это был контрольный выстрел. Что может быть унизительнее?

– Ты талантлив, молод, у тебя есть работа, девушка, друг…

Гардо нагнулся ко мне.

– Сейчас, внимание, будет очень важный вопрос… Какого чёрта и ради чего ты кидаешь всё это в расход? Ты можешь работать без риска для себя и редакции, не переступая через свои принципы. Тебя ценят и без этих безрассудств. Что и кому ты хочешь доказать? И, главное – зачем?

Последнюю фразу он произнёс тихо, но так, что она прогремела у меня в голове огромным гонгом.

Я и сам пытался ответить себе на этот вопрос. Не год, не два – ещё до того, как пришёл в редакцию, до того как познакомился с Хитер. До всего вот этого.

– Ты сказал, что будет один вопрос, а задал четыре, – ответил я.

Нет, ну я неисправим.

Гардо вздохнул. На этот раз тяжело, как вздыхают, видя, что долгие и серьёзные разговоры не имеют эффекта на глупое чадо.

Только что мне было ответить? Я понятия не имел, что ему сказать.

– Я не уволен? – спросил я, осмелившись посмотреть на Гардо. Он поднял бровь.

– Я борюсь с этим желанием, будучи уверенным, что так спасу тебе жизнь.

Шутит он или нет?

– Я не хочу, чтобы ты продолжал это дело. Всё это очень странно, непонятно и мутно. И дело даже не в этих сообщениях. Пусть этим занимается полиция. Как закончат, напишешь что-нибудь интересное. Я попробую выбить для тебя допуск к каким-нибудь любопытным, но засекреченным подробностям. А пока не лезь. Меня очень напрягает отношение Игоря.

Я вспомнил Игоря Зданевича, смурного начальника Дастина. Я однажды побывал у него на допросе. Несмотря на видок он капитан Уэйстбриджской полиции показался мне вполне

приличным парнем. До последнего тянул с закрытием дела, из-за которого на скамье подсудимых мог оказаться невиновный человек. Я таких уважаю.

– А что с ним?

– Мутит воду, – отозвался Гардо. – Никаких ответов, зато угроз выше крыши.

Я хмыкнул.

– Так что успокойся и жди. Пока не страдают сирые и убогие, тебе там делать нечего.

– Столько трудов, – вздохнул я.

– Ник, это не первый раз, когда усилия идут в топку, – отмахнулся Гардо. – Ты переживёшь.

– Да, наверное.

Я понимал, что спорить бесполезно. Даже если я продолжу, он просто не возьмёт материал, каким бы уникальным он ни был. У Гардо тоже есть свои принципы.

Мы снова перебросились взглядами.

– Там у Ларри для тебя наверняка найдётся интересная тема.

– Пожалуй.

– И не смотри на меня так. Имей в виду, продолжишь лезть, куда не следует, я приставлю к тебе ищеек. Будут следить даже за тем, в какой сортир ты ходишь. Но прежде я тебя уволю.

– Замётано.

– Пошёл отсюда.

– Окей, босс, – я пожал плечами и ухмыльнулся. Опасность миновала, и серьёзный Николас снова уступил место беззаботному Нику.

Я отправился обратно в ньюсрум.

– Что?

Нет, конечно, думать, что никто здесь не слышал, как Гардо сотрясал планету выговором, было бы глупо. Но я не ожидал, что ньюсрум буквально затаит дыхание в ожидании финала этого представления. Теперь они все глазели на меня испуганно и с интересом.

– Ник? – первой нарушила тишину Хитер.

– Да, детка?

– Ты…

– Да всё в порядке, чего вы замерли? Сенсация – на Ника Мерри накричал начальник. Давайте, напишите об этом!

Я усмехнулся в своей обычной манере.

– Всё в порядке? – сдался Ларри.

– Да всё окей, когда было по-другому? Просто я… Пошутил не очень удачно, вот Гардо и вспылил.

Я беззаботно потребовал у автомата жижу, которая оскорбляет саму суть существования кофе, и, прихлёбывая её, уселся на свое место.

Хитер закатила глаза.

– Когда-нибудь эти твои шуточки доведут тебя до могилы.

– Когда-нибудь, но только не сегодня, – я поиграл бровями.

Хитер зарычала и уткнулась в монитор. Отдел вернулся к жизни.

Я сделал вид, что по обыкновению бездельничаю, на самом же деле прикинул план действий. С одной стороны, в материале теперь не было никакого толку. С другой… Мне была интересна эта история. Мне. Не читателям, не Гардо – мне. Пожалуй, если бы я ответил на вопрос „почему“, я бы смог ответить и на вопросы Гардо. Но пока у меня ответов не было.

Я бездумно просматривал странички в сети, новостные сайты, свои старые материалы, перечитывал, находя удачные фразы или, наоборот, мысленно краснея от того, что я вообще это написал. Мысли гуляли из стороны в сторону. Я не знаю, сколько бы это могло продолжаться, но из потока хаотичных рассуждений меня вырвали сразу три вещи.