Интимная жизнь элиты
Шрифт:
– А что мы можем сделать?
– Ничего иного, как скомпрометировать и убрать с поста. Тем более, их внутренние силы работают против него. Как нам известно, возможный преемник более лояльный к Союзу.
– Моя роль? – спросил Егор.
– Она будет ясна потом. А пока исходная такова. Премьер-министр находится в бальзаковском возрасте. По своим сексуальным признакам – бисексуал. По саморегуляции – слабый тип с быстро развивающимся дефицитом интима. Не способен и не хочет регулировать свои чувственные желания. Они настолько захватывают его, что он идет на все, даже рискуя
– Значит, он в какой-то мере распущен, – осмелев, вставил Егор.
– Не то слово. Хотя, можно сказать, да. Теперь конкретно о твоей роли. Тебе поручается практическое исполнение этой операции. Рекомендовали как самого подходящего… способного, творческого…
– Не думаю, чтобы я был достоин таких эпитетов, – набычился Егор.
– Рекомендовал тебя Братышев. А его рекомендация в нашем деле многого стоит.
«Меня рекомендовал Братышев…»
– Ты готов к выполнению сверхсекретного, важного государственного задания?
Егор с минуту молчал. Он понимал, на что шел, и, почувствовав, как вспотели руки, тихо сказал:
– Да. Я готов к заданию… Но плохо себе представляю, как его можно выполнить.
– Обеспечение – наше. Твое – действие, игра. Впрочем, сегодня сюда прилетает Сергей Анатольевич. Ему поручена подготовка операции.
– Сергей Анатольевич? – удивился и скорее обрадовался Егор.
Снытко улыбнулся.
– Я знаю – ты его любишь. Ты ему верен. Все в жизни повторяется. Когда-то с Братышевым начинал я. Верить в наставника – это все. Я как никогда верил в него…
Глава 19
Братышев прилетел ночью, и Егора никто не разбудил, чтобы встретить. Встречал его Снытко. Зато утром Сергей Анатольевич позвонил по телефону и сказал, что сейчас зайдет. Егор заволновался, стал быстро одеваться.
Братышев зашел вместе со Снытко.
– Теперь ты полностью в распоряжении Братышева, – сказал Снытко и потрепал Егора за волосы. – Надеюсь, Сергей Анатольевич придаст тебе силы.
Снытко ушел, а Братышев остался.
– Вот, привез гостинца. Бабушка твоя пирожки напекла. Говорит, пусть внук попробует…
Егор смутился.
– Вечно что-нибудь придумает!
Но пирожки попробовал.
– Вкусно, – сказал он. – Угощайтесь, Сергей Анатольевич…
Вскоре они сидели рядышком, и Егор внимательно слушал, что говорил Братышев:
– Задание, конечно, необычное. Мы не привыкли иметь дело с политиками в таком повороте… Смысл нашей деятельности – сойтись с человеком через секс… Надо сказать, что в разведках всех стран это неново, – всегда, со времен Древнего Рима, по возможности использовали сексуальные влечения… Сложность заключается в практике самой операции. Как все чисто сработать! Здесь важна надежная подготовка!
– Я все понимаю. И эти дни занимался тем, что читал как можно больше о сексе… о проституции и политике.
– И много вычитал?
Егор неопределенно пожал плечами.
– Пытался понять сущность человека, занимающего большой пост, например премьер-министра. Человека, от поведения которого может зависеть судьба страны, – что же его заставляет пренебречь женой, семьей, чтобы безрассудно
Братышев, сузив глаза, усмехнулся.
– Власть развращает человека. Но есть другая точка зрения. Большая власть – это и большие стрессы. Снять их лучше всего можно через секс… сексуальную новизну. На этом настаивают многие медики. Впрочем, Зигмунд Фрейд считал, что мужчинам это свойственно – они рвутся к развратным женщинам, чтобы самоутвердиться. Проститутка или молоденькая любовница помогает им держать статус, мужское величие. В борделе выплескивается все недозволенное, то, чего нельзя дома. К тому же с годами нарастает дефицит интима – хочется невероятного раскрепощения… Ты еще молод. Тебе, возможно, многое смотрится в ином свете…
– Почему же! Ведь дыма без огня не бывает. Ведь какая-то загвоздка здесь существует…
Поговорив еще немного о сексе, Братышев серьезно посмотрел на часы:
– Но ты собрался с силами – быка за рога!
– Да.
– Тогда ровно через два часа встречаемся у Дроздова.
Гарольд Дроздов – немного грузен. В черных блестящих брюках и в свободной белой рубашке нараспашку, с вывалившимся из-под ремня небольшим животиком, он был похож на удачливого бизнесмена.
Они пили кофе, и Дроздов, с прищуром поглядывая на Егора, сказал:
– Ничего не поделаешь, обстановка круто меняется. Только что я получил из Москвы депешку: «Есть смысл операцию поторопить, по крайней мере, приурочив ее к совещанию премьер-министров в Париже. Но не позже…»
Он солидно повернулся к Братышеву.
– Как видите, это весьма короткий срок.
Братышев сдвинул брови.
– Чего они думали раньше? Впрочем, перед отъездом мне первый говорил совсем иное. По мере возможности. Не торопясь, но надежно.
Он задумчиво почесал возле носа.
– Что же. Придется свернуть период подготовки.
Вошел Снытко. Он был в радужном настроении и не разделял общей озабоченности.
– Собственно, их можно понять. Верхам невыгодно, чтобы премьер поехал в Париж. Он воинственно настроен против нас. И это обстоятельство нельзя не учитывать. Думаю, что срок еще достаточен. Но… как говорится, надо постараться…
И мягким улыбчивым взглядом посмотрел на Егора.
Один из референтов, Алекс Адер, был весьма заметной фигурой в правительстве. Близкий доверенный премьер-министра, он знал его многие закулисные дела. Сам же Алекс – сорокалетний респектабельный мужчина, простой в отношениях человек, «в дамки» не лез и был обычным исполнительным чиновником.
На русскую разведку он работал недавно, но успешно. Завербованный в свое время Братышевым, Алекс Адер всегда нуждался в деньгах, и эти фунты аккуратно получал от фирмы, связанной с международными туристическими выставками, якобы за экспертизу.
Он жил не роскошно. Имел небольшую, вполне обеспеченную семью. Правда, часто не бывал дома, так как любил больше удовольствия на стороне – в тех небольших и веселых оргиях, которые устраивал не столь для себя, сколько для человека, с которым давно дружил и который притащил его с собой в правительство.