Интимные услуги
Шрифт:
– Wait a minute, минуточку! – закричала Катя. – Не is coming! Олег Кириллович, это вас!
Олег Кириллович щелкнул полиглотку по носу и сказал, что возьмет наверху.
– Катюша, – жалобно застонала из кухни Яна, – да погладь же ты эти чертовы брюки, я совсем разучилась.
– Тебе просто лень. Ну хорошо, – наконец-то смилостивилась Катерина. – Но ты пока три сыр.
Яна взяла в руки кусок сыра и начала ожесточенно стачивать его теркой, поминутно останавливаясь, чтобы нырнуть в вазу с очищенными грецкими орехами.
Когда Олег Кириллович спустился
– Катерина, ты так шустро говоришь по-английски? Я не ожидал, – сказал Олег Кириллович.
– Только, пожалуйста, не ставь мне ее в пример, – предупредила Яна. – Все. Дурацкий сыр готов. А мои брюки?
– Я как раз собирался поставить Катерину тебе в пример, моя дорогая дочурка. Тебя абсолютно не волнуют иностранные языки, а также и вся остальная учеба.
– Брюки готовы! – сказала Катя, убирая утюг. – О, но ты сожрала половину орехов, Яна!
– Надо же, трагедия. Когда я достигну Катькиного возраста – Боже, какая глубокая старость! – я, вполне возможно, возьмусь за ум. А пока я развлекаюсь. Спасибо за брюки.
– Мартышка! – обозвал ее вдогонку Олег Кириллович. – Катя, подготовка к нашему мероприятию в полном разгаре?
– Угу. Ой, мясо! – Катя бросилась к сковороде.
– Давай я тебе помогу!
– Вы?!
– Это невозможно?
– Не представляю, чтобы вы возились на кухне с антрекотами, – честно призналась Катя.
– Было дело, я и блины пек.
– Блины! О! Представляю: такой стильный, в такой модерновой рубашке, и колдуете над сковородкой с тестом.
– Нет, тогда я был скромным, трудолюбивым мальчиком. Скажи, тот мужчина, который сейчас звонил, попросил мне что-то передать, прежде чем я вошел в квартиру?
– Не успел. Он только удивился, что у вас прислуга, то есть я, изъясняется на английском.
– Да, нам достался уникальный экземпляр. Тебе уже надо думать о другой работе – ты слишком хороша для того, чтобы мыть полы и гладить брюки. Может, пригласить тебя в нашу корпорацию? Моя секретарша, предательница, родила младенца и собирается вскармливать его грудью до пятилетнего возраста. Ты, случайно, не знаешь еще и немецкий? Мы активно сотрудничаем с Германией, и большинство корреспонденции идет на этом языке.
Катя затаилась. О том, чтобы стать секретаршей Олега Кирилловича, она не могла и мечтать. Она выучит немецкий за месяц, нет, за три недели. Она будет спать на магнитофоне и учить по двести слов в день!
– Моя секретарша, ну, называлась она, конечно, референтом-переводчиком, получала семьсот долларов в месяц. В десять раз больше, чем твое жалованье. Но ей тридцать четыре года, она закончила иняз с красным дипломом и свободно изъясняется на четырех языках. Временами ей приходилось до двух часов ночи присутствовать на переговорах в качестве переводчика, а потом к семи утра печатать учредительные документы. Но зато она объехала со мной полмира и в качестве подарка от фирмы получила к прошлому дню рождения иномарку. Ее решение
«Я буду стараться! – мысленно воскликнула Катя. – И к тому времени, когда младенца можно будет доверить няньке, вы уже и не вспомните о своей старой секретарше. Семьсот долларов в месяц будут моими! И поездки за границу, и новая иномарка!»
На кухне снова появилась Яна. Лицо у нее было трагическое. В руке она держала пуговицу.
– Кэт! Пуговица отлетела. Пришей мне, я опаздываю!
– Почему ты такая несамостоятельная? – возмутился Олег Кириллович. – Сама пришей, не приставай к ребенку.
– Ну-ну, защитник. Влюбился, что ли? Катрин, давай шевелись, почему тебя обо всем надо умолять на коленях?
– Давай, – сказала Катя, забирая пуговицу. – Идем. Как же ты мне надоела со своими проблемами!
А в голове у нее звучало «влюбился?». Какое сладкое слово!
Английский учебник был отложен в сторону, и Катя с энергией и яростью набросилась на немецкий самоучитель.
Ночью ей теперь снились немецкие слова. Двести слов в день оказались непосильной задачей, но Катя торопилась освоить хотя бы минимум, прежде чем Олег Кириллович забудет о своем предложении взять ее секретаршей. Грамматика не представляла труда – она была упорядочена, рациональна и четка, как типичные черты немецкого характера.
В один из вечеров, когда, проделав ежесуточный трудовой марафон, уставшая Катя подползла к финишу, имея в активе пропылесосенные ковры, продезинфицированный унитаз, натертый кафель в трех ванных, пожарские котлеты и яблочный мусс, появилась расстроенная и взволнованная Оксана. Она прошла на кухню, достала из холодильника банку сока, открыла ее дрожащими руками и, не успев поднести ко рту, выронила. Оранжевая жидкость разлилась по чисто вымытому мраморному линолеуму.
Катя сдержанно вздохнула.
– О, извини. – Оксана завороженным взглядом уставилась на огромную яркую кляксу. – Я вытру.
– Не беспокойся, я уберу, – возразила Катя. – Да что с тобой, что случилось?
– Помнишь, я говорила тебе, что мне так просто не сойдет с рук мое увлечение Мирославским?
– Да?
– Вот это и произошло. Какой-то гнусный тип шантажирует меня. Я встретилась с ним сегодня утром. У него фотографии. Снимал через окно из противоположного дома, но качество такое, что видны малейшие детали.
– Какой кошмар!
– Почему, почему именно я? Почему он не снимал какую-нибудь другую пару?
Оксана начала плакать.
– И что он требует?
– Три тысячи долларов. У меня нет такой суммы.
– А если сказать… ну, Денису Мирославскому. Ты встречалась с ним?
– Н-нет… Но как же я теперь буду у него просить денег, когда он бросил меня? О, как хочется снова его увидеть! Слушай, я, наверное, позвоню ему – ведь это и его касается? Да? И это будет хорошим предлогом встретиться.