Интимные услуги
Шрифт:
Ник подошел к окну и прислушался. Во дворе из чьей-то машины доносилась музыка. Чистая и нежная мелодия тревожила сердце и одновременно наполняла его радостью. «Сорванные цветы» – эта незамысловатая песенка, очевидно, станет суперхитом февраля. Ник потратил на ее обработку от силы час, музыка пришла к нему внезапно, когда он ехал домой на своей иномарке. Уверенный голос модной певицы скользил по гармоническим изгибам мелодии, бекар во второй строке припева был настолько гениален, что останавливалось дыхание. Ник со слезами восторга на глазах проорал вместе с певицей заключительную фразу песни.
Ник вернулся к роялю, сел, взял несколько мажорных аккордов. Та девочка в страховой компании. Какие синие у нее глаза. Ник пробежал пальцами по клавиатуре: вот ее мелодия. Она родилась в нем сразу же, как только он вошел в приемную и увидел Катю. Екатерина. У синеглазой малышки задатки стопроцентной музы – она волнует кровь, генерирует эмоции и вызывает прилив чувств. Значит, она будет с ним. Ник умеет обращаться с женщинами. Он очаровывает их своей галантностью и богемным шиком, пугает непредсказуемостью, злит непонятным равнодушием, восторгает гениальностью. Ник потрясающе индивидуален, это притягивает женщин как магнит.
Он улыбнулся. Дни, которые проводит на свободе Катерина, сочтены. Маленькая муза будет там, где ей положено быть, – у ног своего Композитора, и, может быть, с ее помощью Ник создаст новый шедевр…
Продавщица терпеливо смотрела на девушку в норковой шубе. Наверное, хорошо одетая покупательница может позволить себе это платье.
Катерина держала в руках черную мерцающую ткань и не могла решиться. Да нет, это было просто невозможно: отдать двести семьдесят долларов за вечернее платье, в котором нет нужды. Но наряд был так хорош! Длинное и эластичное, оно заключило бы Катерину в свои объятия от плеч до щиколоток, а в небольшом оригинальном вырезе виднелась бы соблазнительная грудь. О, какие мысли, Катерина! Раньше у тебя не было желания выставлять себя напоказ.
Катюша расстроенно выпустила платье из рук.
– Нет, – сказала она. – Думаю, мрачновато. Черный цвет не для меня.
– Что вы! – не согласилась продавщица. – Для вас! Очень эффектно. Черный цвет – фаворит сезона. А с вашими синими глазами… Но надо примерить! Вон там примерочная. Когда вы его наденете…
– А нет поярче – белого или красного? Такого же фасона, – попыталась схитрить Катя, чтобы отвязаться от назойливой продавщицы.
Та мгновенно утратила интерес.
– Нет, – холодно процедила она, – только черный.
Катерина бросила тоскливый прощальный взгляд на манекен, который был облачен в такое же платье, и вышла из магазина.
Тут же к прилавку подошел высокий парень, который до этого с подозрительной, трансвеститской заинтересованностью рассматривал женское белье в соседнем отсеке.
– Платье. То, которое хотела купить девушка, – властным тоном приказал он.
В продавщице снова проснулась жажда жизни. Она засветилась приветливыми огоньками, задвигалась, задышала.
– Пожалуйста. Она и не собиралась покупать его.
Очевидно, финансовый кризис. Но совсем не дорого, двести семьдесят долларов, роскошная французская ткань, чудное декольте, прекрасный…
– Заверните.
Не переставая улыбаться, девушка выхватила
– Вот. Это будет чудесным подарком. Спасибо, до свидания.
Парень в длинном черном пальто забрал коробку и, даже не взглянув на сияющую продавщицу, направился к выходу.
– Хам. Мог бы и поблагодарить, – коброй прошипела вслед девушка.
«Когда же, когда же у меня будет много денег?» – думала Катерина, ловко маневрируя в толпе. Ей приходилось сдерживать себя, чтобы не сбиться с неторопливого прогулочного шага на встревоженную рысь женщин, которые спешили домой к кастрюлям и стирке. Катерине было незачем спешить, она шла с работы и дышала воздухом. Дома ее ждали унылые стены, черно-белый телевизор, порция немецкого с щедрым соусом из английских идиом, убойная доза аэробики (чтобы не распускаться), ванна с морской солью и телефонный разговор с Орысей. Все это могло подождать, и Катерина шла спокойно, размышляя, почему в ее жизни фигурирует такое ничтожно малое количество стодолларовых купюр. Платье взволновало, хотя она понимала: вечерний наряд – не самый необходимый предмет в ближайшее время. Сердце, как обычно, презрительно отметало в сторону веские аргументы рассудка и коварно призывало растратить зарплату в один миг.
И снова Ник появился незаметно и заставил Катерину вздрогнуть. В его руках была большая коробка в золотистой бумаге с пышным бантом. Он протягивал ее Кате.
– Любовь – недуг. Моя душа больна томительной, неутолимой жаждой… [3] – сказал Ник, и, прежде чем Катерина успела сообразить, она автоматически приняла коробку.
– Что это? – спросила она, начиная волноваться.
– Новогодний подарок, – тихо и скромно ответил Ник.
– Да, но… «Новый год давно прошел!» – закончила она мысленно.
3
В. Шекспир
– Но тогда мы еще не были знакомы, – ответил музыкант на ее мысленное возражение.
– Но мы и сейчас еще не настолько знакомы, чтобы я принимала от вас подарки!
– Разве? – удивился Ник. – А у меня такое чувство, что я знаком с тобою, Катя, дольше, чем живу на свете.
Катя молчала. Композитор! Личность таинственная и загадочная. Как себя с ним вести?
– А что здесь? – с плохо скрываемым любопытством спросила Катя.
– Платье. Которое ты рассматривала в магазине.
– Ты ведь хотела его. Помнишь фильм «Девять с половиной недель»?
Катя улыбнулась:
– Да, Ким Бесинджер выбрала шелковый платок, а Микки Рурк ей его купил! Но ведь платье такое дорогое! И мне не нравится Рурк. Я не могу принять этот подарок.
– Не принимай, – легко согласился Ник и потянул коробку из Катиных рук. – Отдадим кому-нибудь. Хотя бы вот этой женщине…
– Нет! – закричала Катерина, цепляясь за подарок, который едва не перекочевал в руки бабки-алкоголички. Бабушка напряженно наблюдала за препирательствами молодежи плотоядным взглядом хищного зверька. – Нет! Оно мое!