Интимный дневник гейши
Шрифт:
Хотя Рэйко опасалась, что так и будет, она постаралась утешить подругу:
— Не отчаивайся раньше времени. Я попрошу мужа поговорить с вашими семьями и восстановить мир.
— О, спасибо вам! — Улыбнувшись, Мидори утерла рукавом нос и обняла Рэйко. Но не смогла удержать слез. — Я провела весь день в имении отца. Он кричал, что семья Хираты-сан пытается уничтожить его и надо защищаться, а потом заперся в спальне. У меня не было возможности просить его помириться с отцом Хираты и разрешить наш брак.
Рыдания
— И я не видела Хирату-сан с того момента, как он ушел из театра. Никто не знает, где он сейчас. Почему он не пришел ко мне? Я боюсь, что он меня больше не любит.
— Конечно же, любит, — старалась успокоить ее Рэйко. — Хирата-сан честный человек. Он понимает, что поведение твоего отца не твоя вина. Возможно, он просто занят на работе. А теперь взбодрись… ты же не хочешь, чтобы он застал тебя в таком виде.
Мидори прикусила губу и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— Простите, что нагружаю вас своими проблемами, едва вы переступили порог. Вы занимались расследованием убийства правителя Мицуёси?
Кивнув, Рэйко почувствовала, как ее охватывает отчаяние.
— И много улик нашли? — Мидори высоко ценила способности подруги.
— Если бы так, — вздохнула Рэйко. — Я объездила кузин, тетушек и приятельниц, беседовала со служанками и лавочниками. Все так боятся говорить о насильственной смерти наследника сёгуна, что невозможно вытянуть слово о правителе Мицуёси. Что касается госпожи Глицинии, то всех просто распирает от сплетен по поводу ее одежды и роскошных вечеринок. У каждого своя версия, как ей удалось выбраться из Ёсивары — обратилась в птичку и улетела; выпила волшебное снадобье, от которого сделалась маленькой и прошмыгнула под воротами. Но на самом деле никто не знает, куда она делась.
— О, Рэйко-сан, это очень плохо, — сказала Мидори.
Рэйко боялась признаться Сано в неудаче. Но она так замерзла, устала и проголодалась, что была не в силах раздумывать об этом.
— Пойдем в дом, там тепло, — позвала она. — Ты уже ела? Можем вместе перекусить, пока ты ждешь Хирату-сан.
После недолгого колебания Мидори с сожалением покачала головой:
— Лучше я пойду. Госпожа Кэйсо-ин станет меня искать.
Они расстались, и Рэйко прошла в дом. Маленький Масахиро ковылял к ней по коридору.
— Мама, мама! Пойдем, посмотришь, что я сделал. — Он потянул ее за руку.
Одна из нянек, девушка по имени О-хана, вышла следом.
— Молодой господин сегодня много трудится, — сказала она. Это была девятнадцатилетняя симпатичная девушка со светящимися умом глазами и озорно улыбающимся ртом в форме перевернутого треугольника. О-хана носила подобающее служанкам индиговое кимоно, но всегда добавляла столичное, модное. Сегодня это была бумажная бабочка,
— Пойдем? Посмотрим, что ты сделал, Масахиро-тян, — позвала Рэйко.
Они прошли в детскую. На полу из разноцветных кубиков был сложен дом.
— Великолепно! — воскликнула Рэйко; гордость за сына смягчила огорчения дня.
— Теперь молодой господин — хозяин собственного замка, — ласково сказала О-хана.
Масахиро смеялся и подпрыгивал от радости. Рэйко тоже мечтала добиться успеха, чтобы было чем гордиться. Она так боялась подвести Сано и оказаться недостойной его доверия.
— Простите, хозяйка, — вошла в комнату экономка, — но у вас гости.
— Кто? — удивилась Рэйко — она никого не ждала.
— Госпожа Янагисава и ее дочь Кикуко.
— Милостивые боги!
Рэйко не думала, что жена канцлера придет так скоро. Она вскочила, засуетившись от волнения, поскольку ей еще не доводилось принимать столь высоких гостей. По пути в гостиную она пригладила волосы, поправила одежду; госпожа Янагисава и Кикуко рядышком сидели в комнате для приемов.
— Добрый вечер! — Рэйко опустилась на колени напротив них и поклонилась.
Госпожа Янагисава также поприветствовала ее. На ней была мрачная, лиловато-коричневая одежда; плоское лицо, как обычно, хранило строгость.
— Прощу меня простить, что пришла без предупреждения, — тихо проговорила она. — Надеюсь, я не доставляю вам неудобств?
— Нет, вовсе нет, — поспешно ответила Рэйко. — Я рада вашему приходу. Привет, Кикуко-тян. О, какая ты красивая.
Девочка хихикнула и спрятала лицо за рукавом кимоно цвета морской волны.
— Скажи: «Вы слишком добры ко мне, досточтимая госпожа, — я не заслуживаю вашей похвалы», — мягко наставила дочь госпожа Янагисава.
Кикуко послушалась, с трудом выговорив нужные слова. Когда Рэйко выставила закуски, девочка шумно отхлебнула чай, пролив немного на кимоно. Она набила рот сладостями, испачкав лицо засахаренными крошками и просыпав их на пол. Госпожа Янагисава вытерла ей лицо платком, собрала крошки с пола и бросила на Рэйко извиняющийся взгляд, в котором читалось смущение.
— Нынешняя зима такая суровая, — завела разговор Рэйко, помогая гостье успокоиться.
— Да…
Госпожа Янагисава держала чашку обеими руками; ее взгляд скользил по комнате от фрески на стене и ниши, где над вазой с сухими цветами висел свиток с иероглифами, к полке со статуэтками. Рэйко подумалось, что она либо не склонна поддерживать разговор, либо не может придумать, что именно сказать, либо перекладывает это бремя на других.
— Я просто не знаю, чем заняться, когда приходится из-за мороза сидеть дома, — пожаловалась Рэйко. — А как вы проводите время?