Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
Генрих не стал возражать против участия дочери. Лишь взглянул на нее, тихонько вздохнул и сказал:
— Будьте осторожны.
— Будем, — ответил благодарным кивком. — Иначе сейчас нельзя.
Мы вернулись в резиденцию и сразу поднялись на борт дирижабля, которому давно пора дать имя — без малыша пришлось бы гораздо сложнее.
Ведь безобидная рабочая лошадка с обтекаемой гондолой в половину трамвайного вагона и оболочкой с три железнодорожные цистерны оказалась столь же полезна,
Перед отлетом адмирал поднял пару любопытных документов, позвонил паре доверенных лиц и отметил на карте шахту, откуда в огромных количествах вывозили наждак.
Этот абразив — одна из разновидностей корунда. Причем порода шла с большой примесью красной пыли, что намекало на солидные вкрапления рубинов. Значит, Земской добывает каменья именно в том месте. Значит, там же нашел и манород.
И пока моя храбрая рыжая летчица прокладывала курс, я внимательно наблюдал за горной грядой из телескопа.
— Как думаешь, что это такое? — спросила спутница, пристально глядя в обзорное окно.
— Что именно? — уточнил, не отнимая глаза от окуляра.
— Манород. Если это не кровь чародеев, то что? Просто волшебный камень? Никогда о таких не слышала. Неизвестное науке вещество? Тоже странно.
— Чего гадать? — пожал плечами. — Скоро все тайное станет явным. Так, глуши моторы — мы на месте.
Как оказалось, рудник находился всего в десяти километрах от пещеры Аррана, только значительно ниже и на более ровном участке.
Подножье приплюснутой горы полностью заросло непроходимым лесом, через который желтела видимая лишь с высоты просека с железной дорогой — причем не узкоколейкой для вагонеток, а полноценной веткой.
У входа построили самый настоящий форт с каменными стенами, башнями и пулеметными гнездами. Охраны насчитал под сотню — Земской явно учел незавидный опыт Хмельницкого и двукратно увеличил гарнизон.
Но это — лишь те, что снаружи, а сколько внутри — неизвестно. Более того, среди хмурых типчиков в картузах и потертых тройках попадались и ковбои.
Оставшись без покровителя, наемники быстро нашли себе нового. Резкая смена стороны вполне обоснована — после всех зверств надсмотрщиков ждала или виселица в городе, или содранный заживо скальп в прериях.
Сам туннель перегораживали толстенные стальные створки — ни дать ни взять гермодвери. Снаружи не заметил ни котельной, ни генератора — значит, основные коммуникации находились под землей.
Что логично — мало ли кому взбредет в голову полетать на цеппелине да поглядеть в подзорную трубу на красивые лесистые горы.
Предателю долго удавалось держать базу в тайне, да еще и превратить ее в настоящую крепость.
Но это — все равно не доказательство.
Нужны куда более весомые улики, и добыть их издалека невозможно. Придется пробраться в шахту — вот только как?
Через главный вход не вариант, но как показала практика, горы пронизаны пещерами и лазами, как муравейник.
Возможно, удастся зайти с тыла, но для этого нужен надежный проводник. А лучше ильвас местность не знает никто. Но согласятся ли они помочь после всего, что было?
Придется рискнуть, ведь иного пути нет, как и времени на раздумья и планирования.
Я попросил облететь шахту широкой дугой и зависнуть над резервацией. Но индейцы не просто покинули опостылевшие трущобы, но и сожгли их дотла, и об их былых страданиях напоминало лишь черная проплешина посреди полей.
Следующая остановка — подножье. Лететь прямо к пещере слишком опасно. Покинув дирижабль, я первым делом сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул, а затем позвал:
— Снежок!
Прошла минута, но белоснежный мустанг так и не появился. Это — очень плохой знак. Мать-Земля считает себя преданной, и на теплый прием можно не рассчитывать.
Ведь, по сути, я использовал ее детей в своих корыстных интересах, хотя до этого обещал исключительно благие цели. С другой стороны, теперь аборигены свободны, так чего же на меня дуться?
— Снежок! — я обращался не к нему, а к самой природе в его лице. Ведь если мы прибудем верхом, переговоры пройдут иначе. — В чем дело? Разве я вам не помог?
Снова тишина.
— Кого ты зовешь? — судя по тону, Рита засомневалась в моем душевном здоровье.
— Коня, — проворчал, внимательно разглядывая туманную даль — не мелькнет ли где могучий четвероногий силуэт.
— Коня? — девушка изогнула бровь. — Волшебного?
— С чего ты взяла? — настал мой черед удивляться — впрочем, опытная колдунья наверняка знала о магии древних шаманов.
— Ну, он же говорящий… Значит, волшебный.
— Я не утверждал, что он говорящий.
— Но ты спросил у него, в чем дело…
— Ты не поймешь, — махнул рукой — похоже, ответа так и не дождусь. — Идем.
Собрался уже топать несколько часов кряду (топать всегда рад, тратить драгоценное время — нет), как вдруг сквозь сгустившееся марево пробился приглушенный стук копыт.
Полупрозрачная волна хлынула нам навстречу, и я уже приготовился обнять скакуна, но тут из зыбкого клуба выскочил вороной жеребец, неся на спине юного воина.
Из собранных в тугой хвост волос торчали орлиные перья. В колчане покачивался лук, за спиной — перевязь с копьем, а в руке — легкий боевой топорик.