Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
Когда же горючка заканчивалась, в ход шло естественное содержимое, нанося врагам непоправимый моральный ущерб.
И что самое удивительное, на «зашквар-бомбы» ублюдки реагировали острее всего — еще бы, ведь пулю пережить можно, а однажды опущенный — навеки опущенный.
В отместку за несмываемый позор по окнам били магией, и строения вдоль улицы выглядели так же, как после рейда бронепоезда.
Фасады горели, кровля проваливалась, хороня под собой храбрых до безрассудства защитников,
И хоть прямого ущерба от такого сопротивления — кот наплакал, врагам приходилось отвлекаться, и продвижение волей-неволей замедлялось.
Что играло ключевую роль, ведь допустить слияния отрядов ни в коем случае нельзя, иначе их потом не одолеть.
Поэтому, несмотря на усталость, приземлился на передовой и приготовился незамедлительно возглавить наступление, как вдруг услышал знакомый окрик. И хоть грохот на баррикадах стоял страшный, радостный вопль все равно достиг адресата:
— Гектор!
Мне на шею бросилась Варвара с перебинтованной головой и довольной щербатой улыбкой.
— Как дела? Какие новости? Меня вот до ефрейтора повысили, гы… Правда, я не знаю, что это значит, но все равно приятно.
— Южный фронт прорван, — я махнул сидящему поодаль Оресту и тот, поморщившись, показал большой палец.
Наследник Пушкиных использовал странную магию, подобной которой наблюдать еще не доводилось. Он держал в руке укороченную винтовку с револьверным магазином, которая вместо пуль стреляла тонкими огненными лучами.
Одновременно с этим чародей перегородил улицу прямоугольным полупрозрачным щитом, благодаря которому потери исчислялись единицами, а не сотнями.
Пан помогал поддерживать заслон, а Николай Григорьевич метал в противника колдовские гранаты из заправленных лавой керамических шаров.
Толку от них было немного — враги находились в постоянном движении, а защитникам постоянно приходилось их догонять, и эффективность стрельбы сводилась до минимума. Вот если бы что-нибудь (или кто-нибудь) остановили ублюдков — тогда разговор бы пошел иначе.
В поисках ответов я взмыл под облака и увидел, что оставшихся в Академии чародеев уже осадил передовой отряд манородных. Поняв, что подкрепление разбито, Тесла бросила основные силы на штурм.
Ильвас пытались зайти с фланга, но их раз за разом отгоняли колдуны, плотным огнем вынуждая отходить за дома.
Если же северная группировка прибудет на помощь центру, то волшебников соберется достаточно для того, чтобы полностью разгромить индейцев и в то же время надежно защититься от обстрела со стен.
В итоге мы понесем колоссальные потери, а противник обретет достаточно сил для успешной осады.
Нет, надо прорываться любой ценой, иначе потеряем все.
— Мы должны
— Уррр-а-а-а-а! — подхватила пара сотен глоток.
Я первым бросился в атаку, выставив перед собой щит. Орест с раскаленной добела шашкой и колдовским ружьем несся справа, Пушкин-старший и Пан — слева.
Миг спустя в нас полетели огненные шары и разряды молний, но барьеры выдержали натиск, хоть и заметно уменьшились в размерах.
Края полупрозрачных пластин изошли трещинами, как разбитое автомобильное стекло, и разомкнулись. И в образовавшиеся бреши со свистом влетали пули, и морпехи падали вперемешку с заводскими рабочими, а матросы — с городовыми.
В смерти мы все едины, смерти плевать, какого ты цвета или статуса, правый или виноватый. Смерть может одолеть только истовая воля к жизни — причем необязательно своей.
Только так можно сломать костлявой хребет и вырваться из хладных пальцев. Только так побеждают, несмотря на все преграды и опасности. Проявишь смелость — и можешь погибнуть. Струсишь — погибнешь наверняка.
— Подходим вплотную! — заорал, ускоряя шаг.
Несмотря на потери, прятаться за укрытия и начинать новую позиционку нельзя — иначе накроют так, что уже не высунешься.
Надо подобраться максимально близко — чуть ли не на дистанцию штыковой, ведь вблизи манородные теряются, а их приспешники сдают назад.
Уличное воспитание — их главная слабость. Городские хищники опасны только при очевидном превосходстве — я доказал это всего несколько минут назад.
Значит, надо терпеть, несмотря на стремительно сужающийся заслон. Значит, придется рисковать, ведь отступление неминуемо угробит нас всех.
И на чародеях — самый большой груз ответственности, потому что без нас защитники не продержатся и секунды.
И меня распирало от радости, когда видел, что даже закоренелые дельцы и властолюбцы способны на самоотверженный подвиг. Значит, не все потеряно. Значит, будем жить, мать Россия!
Но как вскоре оказалось, далеко не все вопросы можно решить всплеском патриотизма. Как только мы подошли вплотную, ублюдки сняли заслоны и обрушили на нас такую стихийную бурю, что я лишь чудом не сгорел на месте.
А если быть точнее, чудом оказался Хмельницкий — Дмитро первым накрыл нас куполом и уберег большую часть бойцов от цунами жидкого пламени.
Остальных же подхватил ревущий сель, впитавший в себя жар огня, вязкость магмы и подвижность воды. Не меньше полусотни бедолаг растворились в бурлящем потоке, и все попытки потушить его не увенчались успехом.