Интриганы
Шрифт:
Диана была младше Французова ровно вдвое и понимала, что, когда Вольдемару придется оставить губернаторство, она останется в лучшем случае служанкой при стареющем отставном политике. И хотя сейчас он заботливый и любящий, кто знает, как сложится. Он какой-никакой, а мужчина, вдруг найдет себе кого-нибудь помоложе. Что-то нужно было сделать, что-то предпринять, чтобы повернуть его лицом к браку. Но ничего путного в голову Диане пока не приходило.
Диана несколько раз пересекла бассейн и легла на спину, чтобы передохнуть. Сквозь стеклянную крышу бассейн заливали лучи весеннего солнца.
Гулкие
– А, полковник!.. – весело воскликнула Диана. – Я здесь одна, голая, вокруг ни души, а Волик (иногда она позволяла себе такую вольность) ревнив, как черт. У него даже бакенбарды, когда ревнует, наливаются кровью. Вы подвергаете себя опасности, полковник.
– Сейчас речь идет об опасности, которой подвергаемся мы все, – сказал Антон Антонович и присел на корточки на краю бассейна. – Вы помните вчерашнее предсказание ясновидца?
– Помню. Но при чем тут мы?
– Я выяснил, что человеку, с судьбой которого связана судьба Вольдемара Викторовича, маг напророчил конец в сумасшедшем доме.
– И это значит, что наш Французов… – Диана сообразила, какая ей в дополнение ко всем мыслям грозит беда, если Вольдемар окажется душевнобольным. Как тогда одинокой женщине бальзаковского возраста жить без средств и профессии в этом дышащем неприязнью к ней окружающих, мире? – Какой ужас!..
– Вот именно, – сказал полковник. – Мы оба потеряем все.
– Неужели ничего нельзя изменить?
– Можно и даже необходимо. Но одному мне не справиться. Вы нужны мне.
– А что я могу сделать? – удивилась женщина.
– Для начала рассказывать мне, как будет вести себя Вольдемар в ближайшие три – четыре ночи.
– Все? – переспросила женщина.
– Все. Интимные подробности тоже. – Полковник уже не объяснял, приказывал.
– Нет, это невозможно!..
– Разве? – с нескрываемой иронией спросил полковник. – Вы же не хотите, чтобы Вольдемар Викторович кое о чем узнал.
«Знает! Все знает!» – пронеслось в голове Дианы. Перед ее глазами возникли похотливые лица мужчин, сгрудившихся у подиума, торс жирного устроителя конкурса красоты, предложившего тиару победительницы взамен групповых любовных утех, и поняла, что ее будущее в руках всезнающего полковника. Что ж, чтобы спасти свое будущее, ей придется многим поступиться.
– Хорошо, я буду вам обо всем докладывать. Мораль и нравственность в таких случаях не столь великие жертвы, не так ли?
– Я восхищен вашим умом, мадам. – Мостовой изящно нагнулся к барьеру бассейна, за который держалась женщина, и поцеловал ей руку. – И безмерно рад, что мы отныне заодно.
– Заодно, – согласным эхом отозвалась Диана.
После ухода Мостового Диана спустилась в сад и долго в задумчивости бродила по аллеям…
6
Не имея семьи и друзей, Самсон всей душой вдруг потянулся к новым вокзальным знакомым. Он никогда раньше не чувствовал себя с людьми так свободно. Особенно с Марией. Единственная его девушка, с которой дружил еще до призыва на срочную службу, буквально через месяц после его отъезда начала встречаться
Ноги сразу повели его на вокзал. Он торопился и не обратил внимания, что сзади следует человек в сером плаще.
Кривошей проследил за ним до привокзальной площади и, когда Самсон скрылся в здании, зашел в телефонную будку. Мог бы, конечно, позвонить по мобильнику, но, будучи сотрудником спецслужбы, знал, что враги не дремлют и со спутника отслеживают мобильники всех истинных патриотов.
– Он на вокзале, – кратко сообщил он своему абоненту.
– Чтобы не привлекать к нему внимания, задержите еще несколько человек, – распорядился Антон Антонович, выслушав донесение. – Находитесь на месте, сейчас подтянется подкрепление.
Кривошей повесил трубку, стукнул кулаком по автомату, достал из щели кучу монет, выпавших после удара, и отправился в зал ожидания.
В зале Кривошей застал уже знакомую ему картину: стрелял в тире Бюргер, восхищенно взирала на стрелка Милочка, и о чем-то горячо беседовали Живчиков и Колунов. Мария, Маэстро, ассистент Рыжаков и Самсон, поставив на попа чемодан с приспособлениями для фокусов, готовились расписать пульку.
– Все, чего нам не хватает, – размахивал руками Живчиков, – так это культуры! Культуры быта, культуры взаимоотношений, нравственной и правовой культуры, наконец!
– Продуктов питания тоже не хватает, – заметил Кривошей, подходя к Живчикову и Колунову.
– Потерпите, все народу дадим, – заявил Колунов. – Мы нашли прекрасное биологически чистое удобрение, которое повысит урожайность в три раза. Прелые листья! Их по осени столько, что даже экспортировать можно. Я уже заложил несколько тонн в силосную яму и запатентовал свое ноу-хау.
– Проверьте в интернете, может, кто-то уже запатентовал эту идею, – посоветовал Живчиков.
– У нас в деревне еще нет интернета, – с обидой в голосе сказал Колунов.
– В наш век?! – поразился Кривошей. – Вот власть, совсем о людях не думают! – Во время спецопераций он всегда старался внедриться в среду противников.
Живчиков встал и молча направился в туалет. А Колунов достал из мешка бутерброд с толстым куском колбасы, завернутый в газету, и, отвернувшись от Кривошея, принялся сосредоточенно жевать. Глаза его заволокло дымкой наслаждения.
Кривошею ничего другого не оставалось, как направится к другой компании.
– Сегодня меня утомил один клиент, – говорил Самсон, пока Рыжаков сдавал карты. – То я выдал ему старые купюры, то слишком малого номинала. Час от окошка не отходил.