Интриги Харухи Судзумии

Танигава Нагару

После этого Асахина-сан, которая выглядела ослабшей, столкнула половину оставшегося риса в тарелку Нагато. После того как мы закончили прием пищи, Нагато принесла нам чай.

– Спасибо за твое гостеприимство. Теперь я пойду.

– Мм? Кён-кун, разве ты не останешься со мной?

Асахина-сан, которая только что спокойно пила чай, резко посмотрела на меня, остолбенев. Даже Нагато повернулась ко мне, остановив чашку у губ.

– Ну, это….

Желание сказать вслух: «Ну, это не такая плохая идея» пронеслось у меня в голове, как мчащийся космический корабль. Мысли об Асахине-сан, одетой в одну из ночных рубашек

Нагато, вытирающей волосы полотенцем, и Нагато, чьи волосы были все еще мокрыми, тихо пьющую кружку молока, возникли в моем сознании и растворились вспышкой. По какой-то причине, лицо Харухи всплыло в моем сознании, а мою память унесло к двум простыням в соседней комнате. Это пробудило меня от моих фантазий, и я сказал:

– Думаю, это будет не совсем правильно. Приду завтра после уроков.

Потом посмотрел на лицо хозяйки квартиры и спросил:

– Все нормально, Нагато?

Нагато кивнула. Увидев это, я посмотрел на дрожащую Асахину-сан и слегка кивнул ей.

– Прежде чем я вернусь, оставайся здесь и не натвори ничего. Я уверен, мы найдем выход.

Это не были слова утешения. Если что-то случится, все, что мне нужно, - это позволить Нагато снова остановить время, как она сделала впервые, когда мы вернулись из 7 июля четыре года назад. Если она может остановить время на три года, то неделя будет мигом. У меня также было чувство, что здесь кроется что-то большее. Я в будущем не стал бы посылать ее в прошлое без адекватной причины, в это я точно верил. А письмо в кармане подтверждало эту мысль.

Ведь так, Асахина-сан (старшая)?

Ты как-то замешана в этом. Или я ошибаюсь?

После расставания с Асахиной-сан, вид которой давил на мое сильнейшее желание защитить ее, я посмотрел на звезды и пошел домой.

Когда я шел, я думал лишь о том, какая воля должна была быть у Нагато, что она ограничила собственную свободу, и о ее нежелании говорить об этом. Мммм, Коидзуми, может, ты, в конце концов, и прав.

Возможно, день, когда Нагато Юки станет обычной любительницей книг старшей школы, членом Литературного Клуба, совершенно независимой от Объединения Информационных Сущностей, был не так уж и далеко. Когда это произойдет, и если что-нибудь случится, я не побегу к Нагато, чтобы попросить ее помощи и добавить ей работы. Она станет нашим другом, который будет делить все трудности с нами.

Если такое время действительно наступит, у нас не будет сил Нагато, на которые мы могли бы положиться. И мы, возможно, будем в более щекотливых ситуациях, чем сейчас.

Ну и что?

Я не раз жалел о превращении того мира, где Харухи и Коидзуми не были учащимися Северной Старшей, а Асахина-сан ничего обо мне не знала, обратно, в нормальное состояние. Мне его даже немного не хватало. Тот день, когда Асакура приготовила оден^[14], и я должен был уходить……

Нагато легко улыбнулась.

Я действительно хотел видеть это снова.

Надеюсь, мне удастся.

Глава 2

Глава 2

На следующий день я, сильно желавший сразу идти на уроки, обнаружил письмо в своем шкафчике для обуви.

– Я знал!

Поэтому,

чтобы никто не мог увидеть, я поспешно запихнул его в карман своей куртки, быстро надел обувь, и побежал в туалет. Это было неписаным правилом – читать личные записки в туалете.

Я вскрыл конверт и достал бумаги внутри. Их там было две.

Первая, очевидно, была написана ею. В ней говорилось:

«В городе ОО, на углу перекрестка с номера ?? по номер ??, идите на юг. Там есть дорога без разметки. Положите особый предмет на место, где дорога идет к рынку между 18.12 и 18.15.

П.С. Асахина Микуру должна пойти с тобой»

Это все, что я смог прочитать из письма. В конце письма была полоска с символами, которых я не видел прежде. Она немного походила на подпись. Но я не знал, что значат эти знаки. Возможно, это совсем не подпись. Я даже не понимаю, о чем говорится в письме, но я уже должен думать о решении.

– Что это за инструкции?

Сложное для понимания письмо пришло с рисунком. Я держал грубо нарисованную карту, в не очень хорошем состоянии, и обнаружил место, помеченное как Х. И если бы этот Х никак не был связан с письмом я бы подумал, что это шутка.

– Я не понимаю, Асахина-сан.

То есть этим вечером, между 18.12 и 18.15, я должен положить ту вещь там?

Зачем?

Я перечитал его несколько раз, пока не запомнил, что там было написано. Потом положил письмо в самый дальний угол рюкзака. Я не могу допустить, чтобы его нашла Харухи. Ведь если это обнаружится, у меня нет ничего, что я мог бы использовать как оправдание.

Я вышел из туалета и поднялся по лестнице, думая.

Но теперь у меня есть зацепка. Это должна быть причина, по которой Асахина-сан прибыла сюда из будущего. Это значит, что здесь есть то, что должно быть сделано. И это должно быть то, что Асахина-сан из школы не сможет сделать. Но почему?

Все еще сражаясь с этим вопросом, я зашел в класс. Человек, поприветствовавший меня, был ни кем иным, как Харухи, которая была совершенно спокойна, что вызывало подозрения.

Харухи подняла голову и посмотрела на меня,

– Как Сямисен?

– Аа…

Можно начать с этого.

– Неплохо.

– А, понятно.

Я сел на холодный как лед стул, и с беспокойством посмотрел на Харухи.

Похоже, что она ничего не заметила. Выглядевшая ужасно скучающей, она сидела оперевшись щекой на руку, с крепко закрытым ртом. У нее был растерянный вид. Она всегда была такой последнее время. Не знаю, о чем она думает, да и времени выяснять у меня нет.

– Эй, Харухи.

– Что?

– Насчет Сямисена, мне нужно его отнести к ветеринару сегодня. Честно говоря, мне придется его много носить туда пару дней. И, наверно, я не приду сегодня на собрание. Извини…

Я был уверен, что она на меня сердито посмотрит, но…

– Хорошо.

Я не думал, что она ответит так спокойно. Разве она так волнуется за Сямисена?

– Что с тобой?

Харухи смотрела на меня, совершенно пораженного, ее взгляд смягчился.

– Бесцельное ничегонеделанье у нас под строгим запретом. Но если есть веская причина, ведь я понимающий командир, я не буду донимать тебя все время.

Думая, напрягая память, правда ли это был первый раз, когда я видел понимающую, ненадоедливую Харухи, или нет, я услышал: