Интриги королевского двора
Шрифт:
Дальше Рик читать не стал. Пробежал глазами, убедился, что все остальное — исключительно розовые сопли, и посмотрел на кузена.
— И что?
— Как — что?! Моя жена потеряла ребенка, выгнала докторуса…
— Тут нет ничего удивительного. Сам понимаешь, его работа была ребенка сохранить. Он не справился. Я бы его тоже выгнал.
— Но почему Эдор мне про это не написал?
— Может быть, и написал — просто письмо еще не дошло…
Джес пожал плечами:
— Ну… может,
— Твои письма собираются в городском доме, и управляющий пересылает их с оказией. Сам знаешь, к зиме это сложно, мало ли что и как…
— Знаю. Ладно. Эдор не сообщил. И докторуса она выгнать могла. Согласен. А все остальное?
— Джес, а ты не пытался головой подумать? — Рик явно издевался. — Ну да. Женщина, которая только что потеряла ребенка, так и поступит. Помчится на ярмарку, нанимать вирман в охрану и торговать с ханганами. Кстати — чем?
Джес покривил губы:
— Да в этом Иртоне только охота хорошая. А так — болото на болоте, горы рядом… жуть кошмарная.
— Так и запишем. Продавала ханганам болота.
— А патер…
— А он лично с твоей супругой общался? Хоть раз в жизни?
Джес фыркнул:
— Еще не хватало!
— Ну вот тебе и ответ. Или ошибся, или перепутал, или еще чего… Он тоже не Альдонай всеведущий.
— Думаешь? — Но теперь в голосе графа явственно слышалась неуверенность. И то сказать, письмо от сестры укладывалось в картину мира. Письмо же от патера…
— А ты отпиши ему. А лучше — Эдору. Или кто у тебя там…
— Ну да, Эдор.
— Вот и подожди от него сообщения. Кстати, на кой твоей супруге самой нанимать каких-то левых вирман, если там есть управляющий и кое-какая дружина?
— Ну… да…
— Вот. Тебе всякую чушь написали, а ты уже на дыбы встал.
— Дураком был. — Джес плюхнулся рядом с кузеном на кровать и потянул яблоко из вазы. Впился зубами в красный бочок, зажмурился от удовольствия…
— И остался…
— На себя погляди.
Ругаться Рику не хотелось, пусть и шутливо. И он предпочел поинтересоваться:
— Как там твоя Адель?
— Мм… Не знаю.
— Что так?
— Слишком навязчива стала.
— То есть?
— Понимаешь, в постели все хорошо. Но стоит из нее выбраться… Вот тут и начинается. Клятвы в вечной любви, стенания, что теперь она падшая женщина, страх зачать ребенка…
— Я надеюсь…
— Я осторожен. И нашел ей травницу, кстати. Но нытье уже начинает раздражать. Такое ощущение, что она не любовница, а жена…
— Или хочет ею стать.
— С моей-то колодой на шее… — Джес с таким ожесточением вгрызся в яблоко, что оно треснуло пополам.
— Колодой… ну не красавица. Но сам понимаешь…
— Верфи. И Август.
— Угу… — Рик
Верфи. И Август. И одно без другого сильно теряющее в цене. У Августа был талант строить корабли. Он не боялся новых решений — и каждый последующий корабль был лучше предыдущего. Можно было его убить, убрать, заставить работать из-под палки… и — нельзя. Птицы не летают с клеткой. Поэтому Джайс Иртон когда-то и заключил брачное соглашение.
Кроме того, Джайс под это дело прикупил некогда убыточные верфи. И они бы развернулись на пару с Августом… смерть помешала.
— М-да… теперь придется ехать в Иртон. Делать ей нового ребенка…
— Ничего. Заодно поохотишься.
— Это единственное, что утешает. Но это не раньше лета, а то и осени…
— Полагаю, да.
— То есть — Лидия?
— Не знаю. — Рик смотрел в потолок. — Анелия красива, что есть, то есть. И очень старается. Но я должен посмотреть на обеих, прежде чем выбирать.
— Это правильно…
— Но ты с Аделью тоже поосторожнее. По-моему, она та еще щучка.
Джес пожал плечами:
— Щучка, рыбка… знаешь, рядом с моей женой она просто королева.
— Терпи.
— Терплю… ты хоть выбирай так, чтобы терпеть не пришлось…
— Постараюсь. Кстати, начинается сезон большой охоты, вот и погоняешься…
— Можно подумать, ты охоту не любишь.
Рик поморщился. Охотиться он не любил, хотя это и не афишировал. Ну что за радость — когда у тебя и копье, и меч, и нож, и собаки, и загонщики… это не охота. Это — убийство.
Но Джес ничего не заметил. Пихнул кузена в бок:
— Вот и отлично! Развлечемся!
Рик молча кивнул. Хорошая вещь — яблоко. Кусаешь — и отвечать не надо.
— Ваше сиятельство…
Алисия Уикская развернулась, глядя на служанку.
— К вам милорд Ивельен…
— Впустите…
Вдовствующая графиня привычно оправила платье, скользнула рукой по гладкой прическе.
Вошедший Питер поклонился:
— Ваше сиятельство…
— Любезный зять…
— Надеюсь, у вас все благополучно?
— Не жалуюсь. А в вашей семье?
— Более чем. Амалия просила передать вам поклон и дочерний поцелуй.
— Передайте, что я ежедневно молюсь за нее.
Алисия улыбалась, хотя и без особой теплоты. Да, ей пришлось общаться с дочерью, но говорить — не значит любить.
— Вы как всегда очаровательны…
— Что привело вас ко мне?
Славословий Алисия не любила с детства, твердо усвоив, что ей льстят. Сначала — из вежливости. Потом — из-за ее связи с королевской семьей и графского титула.
— Разумеется, Амалия.