Интриги королевского двора
Шрифт:
— Ты думаешь, мистер Оллард и отец…
— Вступили в заговор? Очень может быть, — холодно отозвалась Энн. — И глупо сделали. Почему отец не подумал о маме?
— Мама всегда поддерживает отца, — напомнил ей Нед.
— Надеюсь, ты поумнеешь, когда подрастешь, — заметила Энн.
— Кажется, они уже уезжают, — прошептал Оллард.
Во дворе переговаривались мужчины, но Энн не сумела разобрать ни слова. Однако их голоса звучали спокойно — видимо, в поместье им оказали достойный прием. Вскоре копыта простучали по булыжникам двора и цокот их
— Теперь мы можем выйти, мистер Оллард? — осведомилась Энн.
Ричард кивнул.
— Не злись, Энн, — упрекнул Нед сестру. — Мистер Оллард просто хотел уберечь нас. И нашего отца.
Энн понимала, что Нед прав, но ничего не ответила и торопливо прошла к двери конюшни. Едва войдя в зал, она поняла, что ее отец в ярости. Он размахивал каким-то пергаментом, выкрикивая бессвязные ругательства. Мать терпеливо слушала его, сидя у очага.
— Ничего подобного я не сделаю! — твердил сэр Гай. — Меня никто не заставит! Я не позволю Энн унижаться перед самозванцем! Он не имеет права…
Заметив, как вздрогнула при упоминании ее имени вошедшая Энн, леди Джарвис умоляюще взглянула на мужа, надеясь, что он утихомирится.
— Энн, где ты пропадаешь? — спросила леди Маргарет. — А, мистер Оллард с вами!
С трудом обуздав гнев, сэр Гай кивнул другу.
— Дикон, я опасался, что эти люди увидят тебя. Они явились из Вестминстера.
— Я видел их во дворе, сэр. Какие вести они привезли?
— Дурные. — И сэр Гай с отвращением кивнул в сторону пергамента. — Мне велено представить мою дочь Энн к Вестминстерскому двору.
— Это письмо королевы, — пояснила леди Джарвис. — В нем высказана скорее просьба, нежели приказ. Она просит привезти Энн в Вестминстер — ей обещано место компаньонки леди Филиппы Телфорд, дочери лорда Роксетера, которая вскоре прибудет из Бургундии ко двору ее величества. Зная о том, что прежде сэр Гай дружил с лордом Роксетером, королева считает, что девушки поладят между собой и будут исправно служить ей. Филиппе всего тринадцать лет.
Сэр Гай раздраженно вздохнул.
— Ну, и как прикажете к этому относиться? Ричард, ты веришь, что Роксетер, заклятый враг Тюдора, согласился отпустить свою дочь ко двору Генриха, где она наверняка станет заложницей, если герцогиня Маргарита и впредь будет претендовать на престол?
— Вы позволите мне прочесть письмо, сэр? — спросил Оллард.
Сэр Гай отдал ему пергамент, брезгливо взяв его за угол.
— Мама, неужели ты лишишь меня такого… — начала Энн.
— Тише, детка, не вмешивайся!
Поджав губы, Оллард читал письмо, запустив пальцы в свои густые волосы.
— Согласен, все это выглядит странно, — наконец произнес он, — но на вашем месте я не стал бы сомневаться в том, что письмо подлинное. Недавно мать говорила мне, что некогда леди Роксетер была близкой подругой королевы. Значит, теперь королева Елизавета вспомнила о былой дружбе и решила взять дочь подруги ко двору, чтобы найти ей достойную партию. А еще я слышал, что Роксетер болен. Супруги потеряли второго ребенка,
Сэр Гай презрительно оттопырил губы и принялся беспокойно вышагивать по залу.
Энн нетерпеливо ждала. Она уже поняла, что доводы Олларда ничуть не убедили ее отца. Леди Джарвис беспомощно пожимала плечами. Понимая, что поступает неразумно, Энн все-таки подала голос, не замечая предостерегающего взгляда матери:
— Отец, я согласна. Нельзя упускать такой случай.
Сэр Гай мгновенно обернулся и уставился на нее, сложив руки за спиной и с трудом, сдерживая бешенство.
— Сэр, у вас нет другого выхода, — примирительно заметил Ричард Оллард. — Королева не просит, а повелевает.
— Значит, я должен смириться с тем, что моя дочь станет заложницей? — Несколько минут они с Оллардом пристально смотрели друг на друга, наконец, сэр Гай отвел глаза, безнадежно взмахнул рукой и рухнул в кресло. — Прости меня, дорогая, — виновато обратился он к Маргарет. — Я не смог сдержаться. Мне невыносимо даже думать о том, что Энн попадет в лапы дракона.
Энн сообразила, что отец имеет в виду герб короля Генриха, на котором изображен красный дракон. Ричард сочувственно закивал.
— Мистрис Энн вряд ли будет часто видеться с королем. Скорее всего, ее даже не представят Генриху. Насколько мне известно, король редко бывает в покоях жены. — Он коротко усмехнулся. — Один из соглядатаев доложил, что его королевское величество ныне привязан к своей любимой обезьянке — проказливому существу, которое обожает рвать важные бумаги.
Эти сведения ничуть не рассмешили и не смягчили сэра Гая. Он грозно смотрел на дочь, которая стояла перед ним, всем видом олицетворяя смирение и надеясь, что ее самые заветные мечты сбудутся. Наконец сэр Гай тяжело вздохнул.
— Ты прав, неразумно было бы сердить Генриха, а отказ выполнить просьбу королевы наверняка раздосадует его, — выговорил он. — Но у Энн нет ни нарядов, ни украшений, — вдруг спохватился он и перевел взгляд на жену.
— Мы сумеем одеть ее подобающим образом, — с расстановкой произнесла леди Джарвис, — хотя это будет нелегко. Но никто и не ждет, что дочь изменника сэра Гая Джарвиса прибудет ко двору одетая по последней моде. В таком случае король наверняка заподозрил бы, что у нас есть тайный источник доходов, и увеличил бы налоги. — Она с сомнением взглянула на дочь. — Но больше всего меня страшит предстоящее путешествие. Гай, тебе не следует появляться в Лондоне, который кишит недовольными, беглыми крестьянами и дезертирами. А еще всем нам известно, что злейший враг Энн — она сама. Энн говорит то, что думает, не умеет увиливать, ничего не знает о лжи и придворных интригах…