Интуиция
Шрифт:
Может быть, был другой способ. Может, не следовало реагировать так бурно. Но внезапно всё, что я держала внутри себя весь этот чертовски долгий год, выплеснулось наружу.
Я вскочила на ноги и меня понесло. Я высказала всё, что думаю о грязных ублюдках, дурящих голову своим женам. Я ужаснулась, как ловко они прикрываются детьми, выдавая их за племянников. Я покрыла позором их откровенно извращённый ум, позволяющий с лёгкостью прыгать из постели в постель. Я посмеялась над тем, как хорошо они умеют заметать следы, играть на публику и – самое главное –
Глава 7
– На сколько он пьян по десятибалльной шкале?
– На двадцать.
«Интуиция», 2001г.
Это было самое сильное похмелье, которое я переживала в жизни. И самое странное, учитывая, что накануне я не выпила ни капли спиртного. Но проснувшись с головной болью и кислым привкусом во рту, я немедленно застонала.
– Ш-шш, дорогая. Вот, выпей!
Открыв один глаз, я сфокусировала взгляд и увидела перед собой стакан воды. А за ним полную сочувствия мордашку Маргрит.
– Как ты, милая?
– Это ты должна мне сказать, - прохрипела я, беря из её рук стакан. Вода была с довольно ощутимым химическим привкусом: заботливая подруга, вероятно, растворила в ней не один блистер аспирина.
– Выглядишь, конечно, не очень. Но душ и некоторое ограничение в жидкости должны помочь.
Я могла поехать в Такому к родителям, но самым родным человеком поблизости оказалась Маргрит. Увидев меня на пороге своего дома, подруга моментально позвала Джона и, передав ему на руки трёхмесячную Кэтти, занялась мной.
Я всё ей рассказала. От начала до конца. От этих чёртовых ёлок до контрольного звука закрывающихся дверей лифта, сопровождающегося излишне эмоциональными выкриками с просьбой остановиться.
– Почему ты ничего не рассказывала мне?
– ругала меня Маргрит.
– Потому что мне было стыдно, - плакала я.
– Влюбиться в женатого – это же полнейшая глупость!
– Глупость только в том случае, если ты с самого начала знала об этом. А ты тогда подумала, что встретила того самого - единственного.
Сначала мне хотелось чертыхнуться, но внезапно я снова вспомнила нашу ночь. Перед глазами возникло лицо Марка и его полный любви взгляд, с которым он следил за тем, как я подхожу к краю. «Эмили, ангел мой», - пошептал он на самом пике, и его слова были доказательством правильности происходящего. Именно этот момент я запретила себе вспоминать. Во веки веков.
Я кивнула и снова заплакала.
Плакала я в ту ночь много. И говорила много. Маргрит была со мной. Только один
Когда я спустилась на кухню, Джон встретил меня сочувствующим взглядом и тарелкой с дымящимся омлетом. Кэтти лежала в детском креслице и с удовольствием обсасывала свой кулачок. Я протянула ей растопыренную пятерню. Малышка с удовольствием ухватила меня за указательный палец.
– С каждым днём она всё больше становится похожей на тебя, - заметила я Джону.
– Спасибо, Эмили.
– Поставив на стол тарелку, он присел рядом со мной на корточки и с нежностью погладил обтянутую хлопковой штаниной ножку дочери.
– Иногда я думаю, что не заслужил этого.
– Все мы имеем то настоящее, которое заслуживаем.
Я сказала это просто так, не задумываясь, и внезапно поняла, что сказала истину. Все мы имеем то, что заслуживаем: счастье, горе, радость, беду – кто-то где-то на каком-то уровне решает уравновешивать наши усилия и результаты. Наша задача в том и состоит, чтобы сопоставлять эти решения нашим ожиданиям.
– И ты?
– внезапно поинтересовался Джон.
Я взглянула на него. Его внимательные глаза сосредоточенно изучали меня. Мой друг оказался гораздо проницательней, чем можно было представить. Надеюсь, Маргрит это понимает.
– Учитывая, что я ни разу в жизни не возвратила в магазин бракованный товар, нет.
Я отшутилась. Но пока завтракала, пока прощалась со своими друзьями, решительно отвергая их предложение встретить вместе Рождество; пока ехала домой и парковалась; пока поднималась на лифте на свой этаж и рыскала в сумке в поисках ключей, я думала о том, насколько непреложно то, что я сказала.
Неужели я заслуживаю, чтобы всю жизнь вспоминать того, кто изначально мне не принадлежал? Что такого я сделала за те недолгие годы своей жизни, чтобы страдать подобным образом? Исходя из всего, я вполне могу рассчитывать на счастье. Если только это не проколотая шина велосипеда гадюки Виктории в шесть лет испортила мою карму. Но с другой стороны, нечего было отрывать голову моей новой Барби.
А может просто ещё не время? Или ещё не появился в моей жизни человек, с которым я пойму, что это время пришло. А то, что произошло сейчас, весь этот кошмарный год – это как бы предоплата за будущее счастье?
Он стоял ровно посередине моего потрёпанного кокосового коврика. Я чуть не задела его сапогом, но в последний момент, перед тем, как вставить ключ в замочную скважину, я увидела, как он блеснул.
Мой волшебный шар.
Он был абсолютно прозрачен: ни единой невесомой снежинки не парило в сфере.
Я зажмурилась и, еле сдерживая слёзы, ткнулась в свою закрытую дверь. Нехотя я открыла глаза, но шар не исчез. Я смотрела на него сверху, и с этого ракурса он вовсе не казался волшебным. Пластиковые ёлки, грубо вырезанный Санта и упряжка с оленями. Банальность, глупость, заезженная традиционность.