Интуиция
Шрифт:
• Способность испытывать возвышенные состояния сознания.Во время медитации и некоторых форм мистических молитв люди с духовным интеллектом испытывают духовный экстаз. Они становятся восприимчивыми к мистическому опыту.
• Способность использовать духовные источники для решения проблем.Духовная трансформация зачастую заставляет людей выбирать новые приоритеты. Если духовный интеллект на самом деле является формой интеллекта, он позволяет людям более эффективно справляться с проблемами, помогает вести более эффективную жизнь и достигать более высокого уровня благополучия (в широком смысле).
• Способность вести себя добродетельно.Люди с
В настоящее время появляется все больше доказательств того, что вера на самом деле ассоциируется с улучшением здоровья, счастьем, умением справляться с проблемами, хорошей репутацией, щедростью и склонностью к волонтерской деятельности. Это подтверждает представление Эммонса о духовном интеллекте, но не говорит нам о том, означает ли духовность погоню за иллюзиями или глубинную истину. А что, если «Бог» — это просто слово, которым мы прикрываем свое невежество? Является ли духовность «опиумом для народа?». Или это невежество человека — притворяться, что Бога нет в ткани мироздания?
Если мы будем честны сами с собой, то мы не можем знать,какой ответ правильный. Темной ночью и у верующих, и у атеистов бывают моменты, когда они задумываются над тем, а не правы ли их оппоненты. Возможно, все проявления духовной интуиции — иллюзия. А может быть и так, что все те, кто отрицает духовное измерение, подобны флатландерам — вымышленным обитателям двухмерного мира Эдвина Эббота, и в своей близорукости упускают существование еще одного измерения бытия. Если бы мы могли доказать природу окончательной реальности, нам не нужна была бы вера, чтобы делать ставку на существование Бога.
В отсутствие доказательств и определенности должны ли мы испытывать полную нерешительность? Иногда, как писал Альбер Камю, жизнь манит нас на 100% выбрать то, в чем мы уверены на 51%. Критики религии напоминают нам о примерах того, когда вера служила оправданием жадности, войн, фанатизма и терроризма. Вполне понятно, что успехи научных объяснений, в сочетании с суевериями и бесчеловечностью, которые иногда творятся во имя религии, могут подтолкнуть некоторых людей к скептицизму.
А уважаемые верующие, включая тех, кто придерживается скептицизма, основанного на вере, осмеливаются совершить «прыжок веры» и допускают, что они могут ошибаться, хотя и предпочитают делать ставку на смиренную духовность как альтернативу бессмысленному сайентизму, легковерному спиритуализму и догматическому фундаментализму. Дитриха Бонховера, Мартина Лютера Кинга-младшего и мать Терезу объединяет именно духовность, которая придает смысл Вселенной и жизни, открывает этих людей трансцендентному, объединяет их в общины, члены которых помогают друг другу, создает фундамент для морали и бескорыстного сострадания и обещает надежду перед лицом враждебности и смерти.
Наверняка мы в какой-то степени ошибаемся. И скептики и верующие согласны с тем, что мы видим окончательную истину весьма туманно. Хотя наверняка мы можем извлечь мудрость и из скептицизма, и из духовности. Возможно, мы можем связать наши жизни с рациональностью и смирением, которые ограничивают духовную интуицию, подвергая ее критическому анализу, и с духовностью, которая питает смысл, любовь и радость.
ЭПИЛОГ
В книге К. С. Льюиса «Хроники Нарнии» («Chronicles of Narnia») Бри, гордый говорящий конь, встречается с великим львом Асланом в тот момент, когда делает беспочвенные хвастливые заявления. «Аслан, — говорит потрясенный Бри, — я боюсь, что я дурак». — «Счастлив тот конь, который узнал об этом в юности. Равно как и человек», — отвечает Аслан.
Демонстрируя нашу способность совершать глупости,
Тем не менее новая когнитивная наука, на которой базируется эта книга, является созидательной в своей основе. Она нацелена не на разрушение, а на укрепление нашей рациональности, на то, чтобы сделать наше мышление более острым, и на углубление нашей мудрости. Ученые, демонстрирующие ошибки нашей интуиции и ищущие способы исправить их, похожи на врача, который говорит своему пациенту: «Вы вполне здоровы. У вас прекрасное сердце. В легких чисто. Но вот зрение нуждается в коррекции».
Осознание того, что наша интуиция может улучшиться в результате коррекции, в разных сферах, от спорта и бизнеса до духовности, показывает потребность в специально организованном обучении психики. Интуиция прекрасно работает в одних сферах, но в других ее необходимо ограничивать и проверять. Как говорил Норман Казнис, превращение школьной системы просто в профессиональное образование упускает из виду «величайшую истину касательно обучения: целью обучения является раскрытие человеческого разума и превращение его в орган, способный осуществлять мышление — теоретическое мышление, аналитическое мышление, последовательное мышление». Студенты колледжа действительно начинают лучше соображать, если эффективно преподать им принципы методов исследования и статистического анализа. В проекте по пересмотру смысла и цели бакалавриата объясняется, почему главным приоритетом образования в колледже должно быть развитие способности к четкому и критическому мышлению:
Если чему и следует уделять внимание в наших колледжах и университетах, так это мышлению. К сожалению, мышление может быть ленивым. Оно может быть неряшливым... его можно обмануть, ввести в заблуждение, запугать... студенты обладают огромными, но необученными и нетренированными способностями к логическому мышлению, критическому анализу и исследованию, но эти способности не являются спонтанными: они вырастают из обучения, опыта, поддержки, исправлений и постоянного использования.
Демократию также питает осознание нашего несовершенства и проистекающая из него потребность в проверке, равновесии и открытой конкуренции идей. «Подверженность ошибкам подразумевает недостижимость совершенства, — замечает Джордж Сорос. — Мы должны успокаивать себя вот чем: несовершенное общество всегда открыто улучшениям. Это мое определение открытого общества».
Продемонстрировав возможности, эффективность и адаптивность интуиции, я воздал должное ее сильным сторонам. Интуиция — великая вещь. Гораздо в большей степени, чем мы это осознаем, мышление происходит «за кадром», а его результаты случайно появляются на экране. Интуиция адаптивна. Она помогает нам автоматически вести машину, питает наш опыт, наше творчество, нашу любовь и нашу духовность. Интуиция — это чудо. Невидимый ветер, дующий тогда, когда хочет, — вот подходящий образ тайны интуиции, ее озарений и вдохновения.
Как и большинство писателей, время от времени я чувствовал эту тайну даже в процессе написания этой книги, базирующейся на достижениях науки. Отчасти эта книга стала результатом планомерного накопления информации, а отчасти — результатом идей, образов и слов, которые спонтанно всплывали в моем сознании. Иногда я ощущал удовольствие и радость, временами чувствовал себя писцом, а не автором, как будто бы просто записывал то, что кто-то (или что-то) проецировал на мой ментальный экран. Это сродни тому чувству, которое возникает иногда в конце длинной пробежки, — что я просто «скачу верхом» на своих ногах, которые несут меня к дому. Ветер дует, когда пожелает.