Интуиция

Бартол Эми А.

Я понимающе киваю, потому что испытываю к нему то же неутолимое желание.

Когда Рид продолжает, его взгляд темнеет.

— Ну, чаще всего, Ангелы-Войны — это завистники… но я никогда не чувствовал эти эмоции сильнее, чем, когда ты была с Расселом, — я думал мне придется ждать еще лет восемьдесят, пока он умрет, и тогда ты стала бы моей, — сжимая челюсти говорит он. — Это была больше чем ревность… это была скорбь.

Теперь настала моя очередь сжимать руку, пока мы идем вдоль длинной части озера.

— И потом, есть эмоции, которые я не хочу снова

испытывать. Одна из них называется — агонией, — немного хмурясь, говорит он. — Вот что я чувствовал, когда думал, что ты умрешь.

Внезапно мне стало трудно дышать, и, чтобы успокоить свое сердцебиение, я делаю несколько глубоких вздохов. Когда я пыталась обменять свою душу на жизнь Рассела, я обидела Рида до глубины души. Это оставило в нем рану, которая еще не зажила. Я верю, что он понимает, почему я это сделала, потому что просто не могла отдать свою родственную душу на растерзание падшим ангелам, но также я точно знаю, это значит разделить голову и сердце.

Он останавливается, чтобы прижать меня к себе и поднять на руки.

— А потом, есть любовь, — нежно, с любовью в голосе говорит он, — эмоция — в которую я никогда не верил. Но она существует и у нее есть имя… и зовут ее Эви. — Он крепче прижимает меня к себе. — И теперь, когда я нашел ее, я не могу жить без нее. Так что скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты вернулась ко мне, и я сделаю это.

Я обнимаю Рида за шею, прижимаясь к нему, пытаясь сформулировать те слава, которые должна сказать, чтобы он понял, что он для меня значит.

— Я много думала о тебе, и это ты можешь понять по моему сердцебиению. Ты говорил, оно поет для тебя, как зов Сирены для моряка в море. Думаю, оно поет для тебя потому, что ты прислушиваешься к пению своим одиноким сердцем, и оно взывает к тебе потому, что оно предназначено только для тебя. Я все еще здесь… без тебя я бы давно сдалась. Ты — причина того, почему я выжила. Я просто скучаю по моему дяде, — с трудом сглатывая комок в горле, говорю я.

— Я помогу, и Булочка тоже. Она знает, что делать. Я был так не прав по поводу Булочки и Брауни. Они твои лучшие друзья, — опуская меня на землю, говорит он.

— Нет, для меня самый лучший — это ты, — говорю я, беря его за руку и иду обратно к его дому. С этого момента и я попытаюсь стать для тебя самой лучшей, про себя думаю я, осознавая, какую боль он испытывает, наблюдая за моей скорбью.

Когда мы вернулись в дом Рида, Булочка уже была в игровой комнате и исследовала просторы интернета.

— О, конфетка! Завтра в Чикаго намечается несколько тусовок! Одна на пирсе военно-морского флота! У них девять ди-джеев. а в полночь фейерверк, Эви, я рассказывала тебе о Фейерверках династии романсов в девятом веке? Тогда я была очень молода и действительно начинала понимать, почему я не очень хорошо гармонирую.

Она мне улыбается, а я не могу понять, шутит она или говорит серьезно.

Смотрю на Рида и вижу его нахмуренный взгляд.

— Булочка, ты нашла что-то еще… что-то немного более тактически осуществимое…? — спрашивает он.

Булочка оборачивается

и скептически смотрит на Рида, Зефир, который все это время сидел рядом с ней, решил поучаствовать в дискуссии.

— Булочка, это плохая идея. Ты понимаешь, как много Падших соберется на этом событии? И Рид прав; открытая местность и, если бы у нас не было Эви, она бы возможно устроила меня. Может быть в следующим году ты и я можем посмотреть, как много Падших мы сможем прикончить, прежде чем упадет мяч, — с самодовольной улыбкой говорит он, а Булочка улыбается ему в ответ.

— Мы уходим из Крествуда, это не обсуждается, — категорически заявляет Булочка.

— Ок, но, может быть, мы могли бы избежать чего-то настолько масштабного и выбрать менее людные мероприятия? — предлагает Зефир, и я вижу, что Рид немного улыбается, наблюдая за тандемом Зефира и Булочки и ее предвкушение праздника.

— Ты же знаешь, что все это ради Эви, потому что мы знаем, что ты не лучший планировщик развлечений.

Он действительно хорош в построении стратегических планов. Я должна слушать его более внимательно, чтобы написать диссертацию.

— Ради Эви, — чопорно соглашается она, повернувшись к компьютеру. Она быстро просматривает сайты.

— Ок, как на счет немного развлечений? — предлагает она и с интересом смотрит на Рида и Зефира.

— Развлечений? — спрашивает Зефир, придвигаясь ближе к Булочке и заглядывая в экран.

Рид небрежно кладет руку на мое плечо, лаская его.

— Сноуборд? — проказливо улыбаясь, говорит она.

— В этой области есть куча небольших холмов с подъемниками, которые запускают в канун нового года. Я уверена, что на одном из них мы могли бы покататься на лыжах или доске, ровно до полуночи, а потом пойдем в шале и поднимем бокалы, — улыбаясь, говорит она и смотрит на Зефира.

— Это моя девочка! — собственнически говорит Зефир, сгребая Булочку с кресла и так быстро кружа ее, что они становятся размытым пятном, ровно до того момента, пока он снова не ставит ее на ноги.

— Это офигительно, правда конфетка? — поворачиваясь ко мне, спрашивает Булочка. — Что ты думаешь?

— Звучит потрясающе, — отвечаю я.

— Булочка, ты — по истине сила природы, — соглашается Рид, наклоняясь и целуя Булочку в лоб, чем заставляет ее улыбаться еще шире.

— Давайте решим, на какой курорт мы поедим, чтобы я и Зефир получили со спутника несколько снимков, чтоб разработать стратегию. Тогда мы сможем спланировать стратегию от любого нападения на склонах.

Я стараюсь держать выражение своего лица максимально нейтральным, чтобы они не увидели, какая внутри меня идет борьба. С одной стороны, радуясь перспективе выбраться из дома и снова начать жить; с другой стороны, мне до смерти страшно, что может произойти, когда я выйду из дома. Должно быть мое сердце выдает меня, потому что Рид притягивает меня в свои объятия.

— Все будет хорошо, — обнимая меня, говорит он. — Никто не прикоснется к тебе.

Он прижимается ко мне щекой, и тепло, которое мы создаем, просто опьяняет.