Инверсия жизни
Шрифт:
Настя была невысокого роста, чуть меньше метра шестидесяти, и с большой грудью. С натяжкой девушку можно было назвать полноватой. Петров, когда они еще встречались, ласково звал Настю гномиком. Все в классе считали девушку красивой.
– Я тебе сейчас дам «гном»! – Настя начала бить Петрова ладошками, целясь в лицо, но Сашка чуть отпрянул и прикрылся руками. Настя возненавидела Петрова после того, как узнала про случай в подъезде с ее знакомой, и сразу же рассталась с ним. Сейчас она одна, ни с кем не встречается. Наверное, если бы не их прошлые отношения
– Да чего ты лезешь-то, гномиха? – Сашка не мог сдержать смех. Он оттолкнул девушку от себя. Лёня, до этого тихонько стоявший, держась за ушибленную скулу, вдруг воспрял духом.
– Кто тебе позволил толкать ее? – храбро произнес Дарвин. Лёня выпятил вперед грудь и распрямился, возможно, впервые в жизни. Так-то он всегда сутулился.
– Ого, да вас уже двое? – Петров улыбался. – Двое против одного, это нечестно.
– Извинись перед ней! – Лёня подошел к Сашке и встал перед ним. Уперся своим лбом в его лоб, приподнявшись на мысках. Петров еле сдерживал смех, а Лёня сгорал от гнева. Таким страшным Лёню еще никто не видел.
Вообще, глупо перед дракой стоять возле противника, упираясь в него головой, ведь враг может с легкостью ударить коленом в пах. Но Лёня о том не думал. Сейчас был его звездный час – момент, когда Дарвин мог произвести впечатление на Настю.
– Ты жалкий неуч! Лоботряс и бездельник! – Лёня с трудом вспомнил оскорбления, которые можно было бы применить. – Чего тебе все смешно?! Ты… ты лентяй и двоечник!
От таких «грязных» ругательств Петров начал смеяться чуть ли не до колик. Настя не смеялась. Она была удивлена, ведь Дарвина все считали трусом, а тут он выдает такое спартанское мужество. Секунд через десять Сашка немного пришел в себя и схватил Лёню за горло. Тот захрипел, и храбрость с его лица быстренько испарилась.
– Может, тебе кадык вырвать, а? – Петров резко переменился. От былого веселья ничего не осталось.
Настя не растерялась и решила помочь Лёне, который, кстати, ее очень сильно бесил, но сейчас это было неважно! Ведь тут появился такой яркий повод надавать как следует Петрову… Девушка подобрала с асфальта пакет с туфлями Лёни и попыталась со всего размаху ударить им по голове Сашку.
Иногда в жизни все случается не так, как ты запланировал. Хотя, возможно, ты очень ответственно подходил к делу. Промахи и неудачи – это обычное явление.
Неудачи…
И промахи…
Звон в ушах Дарвина не стихал. Из разбитого его же собственной сменкой носа сочилась кровь. Лёня сидел на асфальте и пытался собрать в кучу размножившееся изображение ругающихся перед ним Петрова и Насти. Дрожащей рукой он, как ему подумалось, вытер кровь, но, по сути, просто размазал ее по щеке. Задница его промокла, потому
Настя дала Петрову пощечину.
– Давай начистоту, – сказал Сашка. – Ты же подошла сюда не Дарвина защищать. Чего тебе от меня надо?
– От тебя? Ничего мне от тебя не надо!
– Ну так иди домой или куда там ты шла! – Петров перешел на крик.
– Вот и пойду! – Девушка повернулась к Лёне и протянула ему руку: – Пошли, Дарвин.
Настя кое-как подняла неуклюжего Лёню. Тот пока еще находился в прострации, но, видать, уже что-то соображал, потому как смог произнести:
– Спасибо, Настена.
– Дарвина я никуда не отпускал. – Петров сделал шаг в сторону все еще держащихся за руки одноклассников.
– Тебя никто не спрашивал, – огрызнулась девушка. – Пойдем, Лёня.
Петров схватил Дарвина за шиворот.
– Да угомонись ты уже! – Настя выпучила глаза на Сашку.
Юрий Эдуардович сумел незаметно подойти к дерущимся. Школьники обратили на него внимание, только когда он заговорил:
– Завтра, Петров, я буду говорить с директором по поводу твоего отчисления из школы. – Юрий Эдуардович поправил очки.
– Это еще за что? За то, что я случайно попал в вас жвачкой?! Я не хотел! – возмущенно произнес Петров и отпустил Лёню.
Все трое смотрели на учителя.
– Нет, Петров. За то, что с тобой постоянно возникают какие-то проблемы. То ты дрожжи в унитаз кинешь, то петарду в карман уборщицы засунешь, то в туалете накуришь… Пьешь! Дерешься! Отнимаешь у младших классов деньги! Ты неадекватный! Есть спецшколы для таких, как ты, – для трудных подростков. На педсовете на тебя жаловались все учителя, кроме физрука. И то физрук не жаловался только потому, что ты постоянно прогуливаешь его уроки.
– Никогда я не отнимал у младших деньги! Только у ровесников! – возмутился Петров. – Это моя принципиальная позиция! А уборщица эта тупая меня веником ударила за то, что я бычок бросил в туалете!
– В туалете вообще курить нельзя, Петров! Это школа! – ругался учитель. – Ты вообще, что ли, не… не… я даже не знаю, как с тобой разговаривать.
Облаков рассмотрел окровавленное лицо Лёни.
– И снова драку устроил на территории школы, – добавил учитель.
– Вообще-то это не я его ударил, – оправдывался Петров.
– Конечно, не ты. Еще скажи, что он сам себе нос разбил. Или, может, это Настя его так? – усмехнулся Юрий Эдуардович.
– Ну, вообще-то, да! Это Настя! Она его пакетом! Скажи же, Дарвин, – произнес Петров.
– Юрий Эдуардович, он все врет! Этот сумасшедший напал на нас! Он поджидал Лёню тут. – Настя подошла к Облакову и встала с ним плечом к плечу напротив Сашки и Лёни.
– Я и не сомневаюсь, Настенька, – сказал Облаков.
– Врать нехорошо. – Лёня еще раз провел рукавом по лицу. – Нос мне на самом деле разбила Настя, но она сделала это, пытаясь спасти меня от Петрова.