Инвиктум
Шрифт:
просто мой сын. Но я ошибалась. И теперь ты, Адриан, променяешь свою семью на эту?
Мать указывает на Эшли. Адриан искривляет губы в усмешке. Он больше не похож на
моего брата. Выражение его лица совсем иное.
– Разве у нас когда-то была семья? Нет, - качает он головой. В глазах Адриана стоят
горькие слезы, но плакать он не станет. Скорее, это от яростной злости, кипящей в его жилах.
– Семья сто ит друг за друга. Семья это те, кто любит тебя несмотря ни на
ни был. Но что я вижу в твоих глазах, мама? Разочарование. Досаду. Мне всегда было
интересно - есть ли у тебя чувства? Хоть что-то же ты должна чувствовать. Мм? Как ты могла
пытать всех тех людей?
Мать моргает.
– Да, я был в лаборатории, - продолжает Адриан, ступая еще на шаг ближе к матери, - Я
пробрался туда, чтобы вызволить девушку, которую люблю. Девушку, которую ты мучила, как и многих других в том страшном месте. Зачем? Почему ты так ненавидишь нас?
Я жду, что мать что-то ответит, как-то обоснует свои действия, но из ее рта доносится
совсем не та фраза, которую я могла бы ожидать.
– Убить его, - шипит мать, искоса глядя на стражей, - Немедленно.
Меня сотрясает волна боли и ужаса. Данте за моей спиной поражен не меньше. Хочу
закричать, как-то защитить брата, но Манчини не дает мне сдвинуться с места. Его руки
крепко сжимают мое тело. Смотрю на Адриана – он ничуть не удивлен словами матери.
Какое-то время он стоит и смотрит на нее, а затем полу разворачивается и ударяет кулаком в
пол с диким ревом. Земля дрожит так сильно, что я падаю. Начинается самое настоящее
землетрясение. Клубы пыли витают в воздухе, а вопли Адриана становятся лишь громче.
– Ты об этом пожалеешь! – кричит он, и в этот момент в его тело с глухим звуком
вонзается одна шальная пуля. Кто-то из стражей все-таки сумел попасть в него. Я кричу, сама
того не осознавая. Грудь Адриана кровоточит, но он продолжает задействовать свою силу.
Неожиданно залу накрывает туман. Серый, дымчатый. Он появляется из ниоткуда. Слышатся
выстрелы, много выстрелов. Молюсь, чтобы Адриан оказался жив. Когда туман рассеивается, я лихорадочно ищу брата. Но его нет. Как и Эшли.
– Найти их! – не своим голосом вопит мать, - Найти и убить!
Кажется, что в этот момент все кончено. Адриан сбежал, Ксана где-то не здесь, и, слава
богу, но затем я понимаю, что еще одного человека не хватает. И в тот момент, когда я думаю
об этом, то вижу отца. Он выходит из тумана, с горящими красными вспышками вместо
ладоней. Он недоуменно смотрит на них, будто видит впервые. Качаю головой, прикрывая
рот руками, чтобы не разразиться рыданиями. Нет, нет, нет! Это не правда!
– Элия, остановись, - шепчет отец, выдвигая горящие ладони вперед, - Слышишь?
Мать громко и нервно смеется. За невидимым полем
оставшиеся несколько стражей окружают отца. Он прикрывает глаза, вздыхая. Красные
вспышки становятся темнее и ярче.
20
2
Megan Watergrove 2015 INVICTUM
– Это не должно было так закончиться, Элия, - говорит он спокойно и размеренно,
словно пытается ее угомонить. Но мать непреклонна. Ее лицо – жестокая маска, на которой я
вижу лишь презрение. – Просто прекрати это, хорошо? Ради всего святого, что ты делаешь?
Это ведь наш сын.
– Я знала, - тянет мать, кривя натянутую улыбку и качая указательным пальцем, - Я
всегда знала, что это ты. Ты всему виной.
– Умоляю, Элия, - отец качает головой, пристально глядя на нее, - Не заставляй меня
делать это.
– Ты, - выплевывает она, словно яд, - лжец. Но я давно раскусила тебя, Грегори. Я знала, что ты такой. Именно из-за тебя я начала работу над программой «Инвиктум». Подозревала, что ты будешь именно тем, кем оказался в итоге. Опасным фриком.
Папа не злится. Его лицо спокойное, но глаза подернуты тревогой. Он едва заметно
осматривает тела людей, лежащих на полу. Возможно, ищет там меня. Хочу вскочить и
побежать к нему, но не могу. Данте крепко держит меня.
– Пусти, - шепчу я отчаянно, - Пусти меня, я должна…
– Это безумие, - шипит он, - Тебя убьют.
Вижу, как мать подходит совсем близко к сетке. Ее глаза сужены, рот скривлен
высокомерием. Она считает себя лучше отца. Лучше всех. Стражи ждут приказа. Мои глаза
застилают слезы. Господи, я должна что-то сделать! Я должна помешать ей! Ведь она
собирается убить его.
– Ради наших детей, - шепчет отец, опуская ладони, которые понемногу прекращают
пылать, - Остановись. Я сдамся. Но не смей преследовать Адриана.
– Я убью его, - холодно тянет мать, разводя руками, - Я истреблю эту чертову расу раз и
навсегда. Как завещала Элен Грин – Инсолитусы должны быть уничтожены.
Эта фраза – последнее, что она говорит. Ее глаза загораются яростью всего на секунду, когда она смотрит на отца, а затем ледяная женщина кивает. И я слышу множество
выстрелов. Их будто бы сотни, миллионы. Мои внутренности рвутся на части, я истекаю
кровью, хотя в меня и не стреляли. Изо рта вырывается нечеловеческий вопль.
– Нет! – ору я, что есть мочи, дико вырываясь из хватки Данте, - Папа! Нет!
Дымка от выстрелов затемняет видимость. Я не слышу ничего, кроме свиста пуль и
собственных криков. Из глаз катятся слезы, и я оседаю на пол. Сердце заходится в
ужасающем, колючем ощущении. Руки трясутся так, что мне не остановить их.