Инвиктум
Шрифт:
сразу же не поладили. Хотя «не поладили» не то слово. Скорее, возненавидели друг друга.
– Ладно, - говорит он, наконец, - Но, если из-за нее ты пострадаешь, я ее прикончу. Не
задумываясь.
И он совсем не шутит.
(К)
Их назвали Гасителями.
Люди, стражи – теперь их нельзя было так назвать. Они брали оружие и делали вид, что
охраняют территорию от мятежников, бедняков, что живут за границей, или «объектов», как
их прозвали в правительстве. На самом
Нойр во всеуслышание объявил о начале войны. Никто не знал, о чем идет речь на самом
деле. Никто, кроме меня.
Я не знала, как себя вести. С одной стороны, была мама. Она говорила все больше
ужасных вещей о моих брате и сестре. Говорила, что они не смогут вернуться сюда, что мне
нужно о них забыть. Она хвалила меня за то, что я осталась с ней. А мне каждый раз
становилось тошно.
Теперь, когда отца не стало, она больше не скрывала связь с президентом. По крайней
мере, от меня.
– Я его люблю, милая, - говорила она, - Как и он меня. Мы уже давно вместе.
Мне не хотелось верить в то, что все это происходит со мной. Если честно, теперь я
вообще ни во что не хотела верить. Самым яростным и страстным желанием было – сбежать.
Испариться, чтобы никто и никогда не нашел меня. Но я не могла. Мама контролировала
каждый мой шаг. Она провела все необходимые процедуры для выявления у меня каких-либо
отклонений. Ничего не найдя, она успокоилась.
Я не знала, почему мой ген не выявился при проверке. Возможно, это часть моих
способностей. А может, мне просто повезло.
Сегодня наступает день Гашения. Этот день мы наверняка отметим, как трагический в
наших календарях. На моих глазах творятся бесчинства. Беспорядки на улицах, мятежи, беспрепятственные обыски домов, проверки на ген Инсолитуса. Как в самом страшном
кошмаре. Я наблюдаю за всем этим ужасом из окна своего дома. Мать не пускает меня
никуда. Я не покидаю комнату уже почти неделю.
В голове – дикий страх. Что случилось с Реми? Где она может быть? Как Адриан? Что с
ним?
Ничего не могу с собой поделать, не могу избавиться от ощущения, что все не так, как
нужно. Что я делаю что-то неправильно. Ведь сидеть, сложа руки, настоящее кощунство в это
время. Но мне не сдвинуться с места. Боль от потери отца все еще не утихла. Пусть он и
оказался предателем, как говорит мама, я не чувствую негатива по отношению к нему. Я
горюю, плачу, скорблю. Мне ужасно плохо. Как никогда в моей жизни.
21
9
Megan Watergrove 2015 INVICTUM
Думаю о Реми. Скорее всего, она с Джедом. А значит, должна быть в безопасности, если
все, что она говорила о нем, правда. Если
не покидает мой разум ни на секунду. Сижу, как на иголках. В груди колет, жжется, живот
скручивает судорогой. Сестра солгала мне. Почему? Какие у нее были мотивы? Не может
быть, чтобы она была с кем-то в сговоре. Это ведь Реми. Она и мухи не обидит, не то чтобы
кого-то убить. Тогда почему убила Данте?
Возможно, у нее просто не было выбора, - твердит мое сознание, и я почему-то верю.
Скорее всего, так и было. Реми не могла сознательно причинить кому-то боль. К тому же, Данте не был ее врагом. У нее вообще нет врагов.
Гасители обходят территорию возле нашего дома. Их немного, но все вооружены до
зубов. В черных защитных костюмах, словно какие-то ниндзя, с пластмассовыми винтовками
наперевес. Их лица скрыты под масками, но я знаю, что они простые ребята, которые когда-
то были обычными стражами, защищали закон, хранили порядок в городе. Теперь они
настоящие палачи.
Отворачиваюсь от окна и начинаю ходить по комнате, словно голодный тигр,
мечущийся в клетке. Краем глаза замечаю себя в зеркале, висящем на стене. Я совсем не
похожа на прежнюю себя. Теперь мое лицо уставшее, осунувшееся, волосы беспорядочно
раскиданы по плечам, а глаза – это лишь налившиеся кровью, от полопавшихся капилляров, белки. Под ними огромные темные круги. Я почти не сплю эту неделю. Лишь смотрю в окно, словно жду чего-то. Но чего? Момента, когда все разрушится? Когда мира не станет? Не
знаю. Ничего не знаю.
Ложусь на кровать, складываю руки на груди и закрываю глаза. Слушаю лишь тишину,
чтобы привести собственные мысли в порядок. Не хочу думать ни о чем, потому что мысли
причиняют почти физическую боль. Война не прекратится просто так. Будет много
кровопролитий, жертв, смертей. Люди, обычные и необычные, погибнут в этой ужасающей, безумной схватке. Снова. Мысли преобразуются в образы того, о чем я читала лишь в книгах.
На своем веку я не видела войны. Очевидно, теперь пришло то самое время.
Глаза слипаются, веки тяжелеют, и я понимаю, что проваливаюсь в сон. Не знаю, как, не
знаю, почему, но я буквально чувствую легкие прикосновения нитей, тянущих меня в страну
сновидений. Открываю глаза, и думаю, что сейчас окажусь в своей спальне, но это не так. Я
на окраине утеса. Ветер треплет мои волосы, я пытаюсь собрать их воедино, однако ничего
не выходит. Они мечутся вокруг моей головы безумным потоком. Здесь очень ветрено и
холодно. Меня не покидает чувство, что я неспроста попала именно сюда. В детстве мы часто