Иные

Диксон Гордон Руперт

– Это Мордард и Яла Крузон, – представил их Анджо. – И их дети.

– Великий Учитель, – сказал Мордард, – для нас счастье и большая честь принимать вас у себя. Для вас и ваших друзей в нашем доме всегда найдется место. А для остальных ваших людей за домом разбиты палатки.

– Я поеду дальше, остановлюсь у своих родственников, – произнес Анджо. – Потом увидимся.

Машина развернулась в клубах пыли и помчалась вдоль подножия нависающих над дорогой гор.

– Входите, просим вас! Входите! – закричала Яла. – А то в этой пыли мы все задохнемся.

Они вошли в

дом. Внутри он оказался неожиданно просторным, с деревянной мебелью и стенами, завешанными удивительно яркими циновками. И циновки, и мебель – как и сам дом – были явно сделаны вручную, и все в доме сверкало безукоризненной чистотой.

Спустя три дня вновь появился Анджо в сопровождении невысокого широкоплечего человека лет пятидесяти с густой шапкой седых волос, очень похожего на Анджо.

– Лагерь для вас готов, – сказал этот человек, которого Анджо представил как своего дядю Полона Гиана. В его речи едва заметен был какой-то акцент, как будто он был родом со Старой Земли. – Нужно отправляться туда немедленно. У нас…

Прикрыв глаза рукой, он взглянул туда, где пылало ослепительное пятно Сириуса.

– У нас в распоряжении осталось всего восемь часов светлого времени. Здесь недалеко, но последнюю часть пути придется проделать по горам.

Он повернулся к супружеской чете, приютившей Блейза, Данно, Тони и Генри.

– Морд, ты не одолжишь мне повозку с козлами?

Гостеприимный хозяин кивнул.

Багаж Блейза, Тони, Данно и Генри погрузили в повозку, запряженную попарно двенадцатью козлами. Вариформные козлы были гораздо крупнее, чем их земные предки, и легче поддавались обучению, поэтому на Молодых Мирах их часто использовали как тягловый скот. На мгновение Блейз испытал даже укол ностальгии, вспомнив детство, проведенное на ферме Генри, где ему частенько приходилось управлять подобной тележкой.

До места они добрались только во второй половине дня. Последнюю четверть пути то и дело приходилось использовать тормоза. Козлы как будто всю жизнь только и делали, что поднимались по крутым склонам, но когда подъем становился почти вертикальным, всем – включая Блейза, Данно и Тони – приходилось подталкивать повозку сзади, чтобы помочь животным.

Наконец они добрались до относительно ровной площадки с сосновой рощицей посредине.

Блейз заметил, как Тони окинула взглядом еще явно не до конца разбитый лагерь с изрядным скептицизмом. Но за те четыре дня, которые велось строительство, сделано было немало.

Анджо подвел их к одному из шалашей и пригласил зайти через Л-образный вход, образованный раздвинутыми ветками. Внутри оказался дощатый пол, приподнятый над землей, на нем лежали красно-черные циновки; стены были завешаны одеялами. Все освещалось старинной лампой дневного света. Из мебели были только походная кровать, застеленная тяжелыми цветастыми одеялами вроде тех, что висели на стенах, да стол и четыре кресла, тоже покрытые самодельными одеялами. Непонятно почему – может быть, от усталости, вызванной изнурительным путешествием, – вид одеял глубоко тронул Тони. В самом деле, подумал Блейз, стоит себе представить, как эти люди, нагруженные тюками тяжеленных одеял,

поднимаются по почти отвесному склону горы только ради того, чтобы создать иллюзию комфорта в грубых шалашах вроде этих!

– Здесь просто чудесно, – отозвалась Тони, от избытка чувств даже шмыгнув носом. – А у нас у каждого будет свой шалаш? Или вы собираетесь разместить нас как-то по-другому?

– Вы четверо будете жить в отдельных шалашах, только Великий Учитель будет занимать два, – пояснил Анджо. – Остальным же придется разместиться по шесть человек в шалаше. Все удобства на улице. Извините, но они самые примитивные. Если захотите выйти наружу ночью советую одеться потеплее. Ночи здесь холодные.

Он пристально взглянул на Тони.

– Этот шалаш – ваш. А для Великого Учителя и Данно Аренса мы сделали и кровати подлиннее, и кресла попросторнее. Ну как, сойдет на то время, пока не закончим хижины?

– По мне так просто замечательно, – воскликнула Тони. – А когда будут готовы постоянные жилища?

– Думаю через несколько дней. Максимум через неделю, – ответил Анджо. – Мы добываем материалы, разбирая брошенные дома в округе – не рискуем ничего покупать, чтобы случайно не привлечь чье-нибудь внимание.

Он взглянул на Блейза, Данно и Генри.

– А вам как, подходит?

– Конечно – кивнул Блейз. – Вам и вашим товарищам в такие короткие сроки удалось сотворить настоящее чудо!

– Вообще-то, – признался Анджо, – мы начали уже довольно давно. Хотели устроить здесь что-то вроде собственного штаба.

– Понятно, – сказал Блейз. – Мое жилье давайте посмотрим позже. Сейчас бы я с большим удовольствием перекусил, а затем немного поспал.

Они перекусили – конечно же, жареными кроликами – в общей столовой, устроенной под одной крышей с кухней – самым крупным из всех достроенных к этому времени сооружений, – и отправились спать.

Проснувшись уже в сумерках, Блейз отправился посмотреть почти законченное здание, где ему предстояло записывать свои речи и которое параллельно должно было выполнять функции центрального поста охранной системы лагеря. Он обнаружил, что вокруг лагеря уже установлены оптические и звуковые датчики. Их разместили в камнях и на деревьях таким образом, что любая попытка незаметно проникнуть в лагерь сразу был бы засечена. Блейз включил монитор и некоторое время нажимал кнопки на пульте, привыкая к виду местности на экране. Переключаясь с камеры на камеру, он вдруг оказался невольным свидетелем вечерней прогулки Тони и Генри. Блейз заинтересовался и решил понаблюдать за ними.

– …вы помните, – говорила Тони каким Блейз был в детстве? Когда он впервые появился у вас?

– Другим, – ответил Генри. – Другим… и очень одиноким.

– Да, – сказала Тони, глядя себе под ноги, – в каком-то смысле он самый одинокий человек из всех, кого я когда-либо знала. Иногда я так остро чувствую его одиночество, что мне даже становится больно.

Она взглянула на Генри.

– Но ведь у него есть вы.

– Это верно, – отозвался Генри. – Я люблю его как родного сына. Но он все равно одинок, думаю, что так было всегда – с самого его рождения.