Инженер и Княгиня
Шрифт:
В понедельник на работе мне спокойно поработать даже до обеда не дали. Меня вызвали в первый отдел, а там сидел уже прежний капитан Миронов. Вот урод, припёрся!
— У меня, гражданин Репнин, один вопрос! Где Вы были в четверг после обеда?
— А, это Вы, гражданин капитан? Значит, от Зацепиных? Всё им служите? Жена мне уже рассказала, что её Пашу как бы избили и ограбили, и даже рядом с женской поликлиникой, куда она ходит на приёмы. Кстати, там я в последнее время не бывал, а только тогда, когда она ещё в тяжести была. А в четверг находился на работе и после обеда репетировал в Доме культуры. Хотя, а у Вас разрешение на проведение допроса имеется?
По
— Нет? А чего Вы тогда сюда явились? Хотите, я Вас на весь мир ославлю? Что Вы в сговоре с преступным элементом, заставившим кучу девушек сделать аборты и оставившим их бесплодными. Так ещё и с дипломатом, связавшимся за границей с проститутками. Он там Родину, случайно, не продал? Могли ведь и завербовать. Как раз такой случай. И здесь стал насильно приставать к чужой жене. Она сама мне рассказала, что не хотела с ним встречаться, так и телефон бросала и не брала. А а у нас детям лишь два месяца!
В общем, и на этот раз капитан сдулся. И чего он хотел? Дурака нашёл? На испуг решил взять? Или это заказ ещё свыше?
Глава 17
Глава 17.
Кручусь, вернусь…
Но объясниться, конечно, требовалось. Ведь будут носом рыть землю. Я сообщил Платону Сергеевичу, что после обеда пошёл в Дом культуры на репетицию и находился там до позднего вечера. Хотя, ненадолго и выходил в город за лекарствами и перекусить. Более подробные объяснения я дал майору милиции Жеглову, уже в самом Доме культуры. Тут и мои друзья подошли, и они все дали показания, что вместе репетировали, и я отлучался лишь ненадолго. На всякий случай, я вызвал Соломона Юрьевича. Быстро приехал. С адвокатом мне действительно стало легче отбиваться. Прожжённый жук!
А потом последовали обыски — и в Доме культуры, и на моём рабочем месте. Проверили и аптеку, и кулинарный магазин, где я покупал пирожки. И даже мои перчатки под скамейкой нашлись. Сам сильно удивился! Вроде, всё сошло. Ещё поехали в общежитие и к нам домой. Конечно, нечего было и искать. Хрен что найдут! На этот раз я всё-таки многие рукописи припрятал. А то надоело постоянно переписывать. Хотя, ничего не нашли и не изъяли, взяли у меня отпечатки пальцев и ещё подписку о невыезде, но арестовывать не стали. И нечего было предъявлять. Фактически у меня получилось полное алиби. Савелий мог меня выдать, но, вроде, в мою сторону даже косо не посмотрел. Так он, надеюсь, и не совсем дурак… Хотя, в любом случае я всё отрицать буду. Думаю, что даже взглядом не выдам себя. И допросами меня не расколоть. Только пытками и спецсредствами. Но всё-таки не тот уровень…
Инга вся побледнела и на меня даже смотреть не могла. А всё из-за неё. Да, с такой женой я когда-нибудь сяду и из тюрьмы не вылезу. Оставив меня дома, менты убыли к себе. Я вместе с Ингой находиться не мог и пошёл гулять. Возбудился от злости, конечно, сильно, но ничего такого. Хотя, холодный воздух быстро взбодрил меня. Да, пока лишь градусов пять. Вернулся только ко сну.
В понедельник не получилось, но друзья приехали во вторник. И мы вместе пошли к директору Дома культуры и дружно написали заявления об уходе из ВИА «Май». И только тут я позвонил и Алине, и Ларисе. Поблагодарил их и сообщил о делах с ВИА, своём уходе. Конечно, о милиции умолчал. Сказал, что пока буду пережидать, а потом что-нибудь придумаю. Ну, Алина уже никуда не денется. Она крёстная мать Никиты,
Во вторник всё было спокойно. Как только написал заявление, словно гору с плеч скинул. Но было сильно жаль и больно. Как будто что-то такое важное потерял или кусок от себя отрезал. Так-то, Женя хотел следующий концерт устроить перед первым мая. Но теперь не знаю, что придумает. Ну, его дело…
Но вот в среду шум всё-таки поднялся. Хотя, уже после обеда. Я находился на военном производстве, но меня срочно вызвали в комитет комсомола завода.
Прежний секретарь сразу же попытался поднять на меня голос:
— Что Вы себе позволяете, комсомолец Репнин? Решили уйти из ВИА, так ещё и других участников сагитировали?
— Так, граждане, мы же не в рабстве находимся! Решили, ушли. Последний концерт мы провели. Вроде, если не считать досадного прокола руководителя ВИА Савицкого Евгения Моисеевича с песней «Моя гитара» в конце, откровенных ляпов не допустили. А так, вы тут указали мне на мои недостатки, дали выговор, и я вовремя понял, что просто не справляюсь. И тогда, чтобы не мешать и не подводить товарищей, решил предоставить руководителю ансамбля полную свободу действий. Только и всего. Имею право.
— Товарищ Савицкий лишь указал по-комсомольски на Ваши отдельные недостатки, а не раскритиковал всю Вашу работу! Вам выговор объявлен за крещение детей! В целом концерты прошли успешно, и у комитета комсомола особых замечаний не имеется.
— А сами же заявили, что тексты политически не выверенные, и музыка прозападная. Вот я сразу воспринял Вашу критику и решил больше такие недостатки не допускать. А руководитель Савицкий пусть и далее работает, новую программу создаёт. ВИА сложился, костяк есть. И весь репертуар, что уже исполнили, я не отзываю. Разрешаю использовать музыку со своим авторством свободно. Только вот любые изменения по согласованию со мной. Иначе будут написаны жалобы в Союз композиторов. Ещё хочу сообщить, что пока музыкой заниматься не буду. Если что и планирую написать, то только ресторанную. К сожалению, вдохновение пропало. Поэтому прошу опустить меня заниматься своими прямыми обязанностями.
И я, больше не спрашивая разрешения, просто покинул комитет комсомола. А его оторопевшие члены только рты настежь разинули от удивления и возмущения. Надеюсь, они не будут исключать меня из комсомола? Было бы сильно обидно. А то собрались карьеристы, честно говоря, совсем не товарищи, и приклеят ярлык антисоветчика настоящему советскому патриоту, и ничего нельзя будет сделать.
Не знаю, что там обсуждалось наверху, но, наверное, решили, что хрен со мной. И в четверг, и пятницу ко мне никто не лез. Спокойно отработал. Хотя, было похоже, что и начальство, и многие участники ВИА как бы объявили мне бойкот. Ну, некоторые парни и девушки подходили и пожимали мне руки, но с расспросами не лезли. Муторно было на душе.
А дома я с Ингой особо не разговаривал. Нет, от домашних дел не отстранился и за детьми смотрел, но больше молча. На этот раз и в субботу, и воскресенье никуда не ушёл и провёл дома, дописывал повесть о космическом десантнике. Вот, по телевизору «Судьбу человека» посмотрел, даже вместе с женой. Но её день рождения мы не отмечали. Хмуро буркнул с утра, что поздравляю, и всё. Не до праздников было. Насчёт мировых событий особо не интересовался, но узнал, что наш дорогой Ильич Ленинскую премию получил, хотя, вместе с Сальвадором Альенде. Ну, им, наверху, виднее. Похоже, «золотой звездопад» начался…