Инженер против

Красногоров Яр

– Ага… - девушка изобразила подобие улыбки. – Рада за вас. – она закатила глаза, молясь, чтобы треклятый дом культуры сам вышел ей навстречу, чтобы она быстрее отделалась от этой семейки Адамс.

– Дети, это цветы жизни! – продолжала Аксинья. – Когда мы с Евлампием поженились, так только тем и занимались, что делали своего первенца! – женщина с горящими глазами повернулась к мужу, что продолжал смотреть по сторонам, будто он шёл не на экстренное совещание уцелевших по случаю конца света, а на работу в офис. – Кстати, дорогая, у нашего Никона уже выросли волосы на лобке, я сама заметила это, когда в последний раз

купала его. – она несколько раз моргнула, прогоняя накатившие слёзы, посмотрев на своего сына. – Ой, такой взрослый уже стал! Эх! – Аксинья перевела взгляд на Таню, что от шока забыла, как закрывать рот. – Так вот, наш Никон уже взрослый и ему пора заводить свою семью. Я думаю вы станете отличной парой! Я конечно понимаю, вы уже перезревшая для такого юного мужчины, как мой сын. Ах! Но мы сейчас живём в такое тяжёлое время, что выбирать и не приходится. – с искренней грустью произнесла Аксинья. – К тому же я уже знаю, что ваш отец здесь весьма уважаемый человек, так что этот брак обеспечит нам хорошее место в новом коллективе!

Сказать, что Таня ахуела, значит ничего не сказать. Словно выброшенная рыба на берег она хватала ртом воздух, пытаясь подобрать слова так, чтобы не растерять остатки воспитания и чувство такта, что привили ей родители.

Заметив смятение на лице девушки, Аксинья решила подбодрить девушку:

– Но не волнуйтесь, как у первой жены у в будет масса привилегий! Например вы сами сможете выбирать следующую жену для нашего Никона, правда прекрасная возможность? – женщина остановилась и пристально посмотрела на растерянную девушку. – Вы в порядке?! Танюшенька?! – она попыталась дотронуться до неё рукой.

Использование имени в уменьшительно ласкательном варианте стало для девушки ударом тока. Таня разом опомнилась от навалившегося на неё нахальства и резко ударила по руке женщины:

– Не смейте меня так звать! – рявкнула Таня, сжав кулаки.

Женщина опешила от неожиданости:

– Простите… - шёпотом произнесла она. – Я вас как-то обидела?! – позади, отец семейства Евлампий наконец решил снизойти до них и даже удостоить Таню суровым взглядом.

– Вы ебанутая?! – прошипела девушка. – Больше не смейте ко мне подходить, иначе пожалеете! – Таня, сжала подаренный отцом перцовый баллончик в кармане и гневным взглядом посмотрела на всё семейство.

Отец, казалось, был немного обеспокоен тем, что разговор незнакомки с его женой пошёл не по плану. Сама Аксинья застыла с выражением немого замешательства, явно не понимая, чем вызвана такая реакция со стороны собеседницы. Без изменений остался только сын Никон, что продолжал пожирать Таню взглядом, а их дочь Матрона неожиданно подняла голову и посмотрела прямо в глаза девушки. Таня готова была поклясться, что её пересохшие, местами полопавшиеся губы прошептали «беги»…

Аксинья в момент скинула с себя оцепенение, вызванное резкой реакцией Тани:

– Сквернословие не красит девушку!

Девушка подняла руку и гордо задрав подбородок с наслаждением показала ей средний палец, после чего быстрым шагом направилась прочь от этой двинутой семейки.

Женщина замерла на месте и глядя на удаляющуюся от них Таню, громко, чтобы та услышала, произнесла:

– Ты ещё придёшь к нам, дитя! От Всевидящего не сбежать!

***

Павел Петрович почувствовал, как у него вспотели ладони. Выступать перед такой

огромной аудиторией ему ещё никогда не доводилось. Выстроить по стойке смирно солдат или нарезать задач трактористам на посевной это да, такое мужчина с лёгкостью мог, жизнь научила, но чтобы так много людей за раз. С такой толпой Павел ещё не взаимодействовал.

– На! – мужчина почувствовал, как ему в руки что-то суют.

Нахмурившись, он посмотрел на Степана Юрьевича, что протянул ему открытую серебристую фляжку. Старик подбадривающе подмигнул, не забыв прикрутить длинный ус.

– Нахера, Юрич? – Павел всё же взял фляжку из его рук.

– От нервов. Я ж вижу, Петрович, что тебя трясёт!

– Мля, мне бешенного легче было убивать, чем сейчас вот выступать перед всеми! – Павел смачно приложился к таре и сделал несколько глубоких глотков. Ядреная настойка на боярышнике обожгла глотку и тёплой волной растворилась где-то в солнечном сплетении. – Уххх! Хорошо пошла! – мужчина передал фляжку обратно владельцу. – И я пошёл!

Таня увидела как её отец широкими шагами вышел на сцену дома культуры, направившись чётко к трибуне. Остановившись, он положил на неё уже изрядно помятые от волнения листы, что она распечатала для него после разговора с Рэмом. Таня уже знала их содержимое, а потому волновалась, не зная, как люди воспримут изложенные там меры.

– Буду краток! – начал своё выступление отец. – Моё имя Павел Петрович и с сегодняшнего дня я являюсь диктором этого посёлка!

– Диктором, мы что на радио? – крикнул кто-то из толпы.

Не мешкая Петрович смачно ударил кулаком так, что громкое эхо разнеслось по большой зале, тут же заглушив все разговоры и перешептывания.

– На время выступления требую тишины, мля. Итак. Я говорю от лица всех старейшин, а потому и моя должность зовётся диктор. Но сосредоточимся на деле.

С некоторыми из вас я знаком лично, некоторые лишь слышали обо мне, а некоторые может видели моё имя на документах, когда вкладывали деньги в развитие нашего посёлка.

Все мы с вами разные люди, что решили объединиться перед лицом грядущей катастрофы. И вот этот день, которого мы так опасались, настал… - Павел опустил глаза, словно ища подсказку на бумагах. Но не найдя хоть что-то полезного устало облокотился на локоть и тяжело выдохнув, продолжил.

– Скажу честно, друзья, ситуация дерьмовая, мля! По той информации, что мы получили от других, похожих поселений, правительственный контроль уцелел частично и то по большей части в закрытых, военных городках. Рассчитывать на помощь военных мы больше не можем, а потому совет вводит режим чрезвычайной ситуации. Так же мы разработали ряд первостепенных мер по обеспечению безопасности и жизнеобеспечению нашего посёлка.

Павел Петрович опустил глаза и слегка сощурившись, стал читать с листка:

– Первое! На время чрезвычайной ситуации личная собственность упраздняется! – в зале послышался недовольный шепоток. – Второе! Весь имеющийся провиант и медикаменты необходимо сдать в распоряжение управляющих органов посёлка, для их дальнейшего планомерного распределения. – это заявление вызвало уже гораздо больше недовольства, послышались крики и оскорбления. – Третье, вводится трудовая норма, по которой каждый житель должен отработать на общественных работах нашего поселения…

Зал взорвался от гнева.