Инженер Средневековья
Шрифт:
Передо мной стоял обычный прибор: чашка, ложка, глубокая тарелка, большой кувшин вина (простолюдинам подали пиво) и солонка, сделанная из крутого теста с углублением наверху. Длинная скатерть заодно служила и салфеткой.
У нас, на главном столе, у каждого было по полному набору, потому что шесть мест были пусты. Простому народу один набор полагался на двоих, почти всегда на мужчину и женщину. Не из-за нехватки посуды, а просто так было принято — делить ложку и чашку с сестрой или женой.
Музыканты играли по очереди — на флейте, свирели, дудке, бубне,
Отец Иоанн прочел молитву.
Первым блюдом было рагу. Чья-то бабушка разлила его по тарелкам большинству гостей, но наш стол удостоила своим обслуживанием Кристина. Я подмигнул ей, и она подмигнула мне в ответ.
За рагу последовало жареное мясо. Янина положила передо мной толстый ломоть хлеба — прямо на скатерть, а девушка по имени Явальда, которой меня еще не представили, положила на хлеб сочный кусок мяса. Позже я узнал, что это мясо лошади, которую мы потеряли в снежную бурю вечером предыдущего дня. На вкус оно было весьма неплохим.
Одно блюдо сменяло другое, обычно мучное следовало за мясным. Свежих овощей не было вообще.
Когда настал черед последнего блюда, с места поднялся сам граф. Он взял у Натальи и Янины огромный поднос и лично вручил по небольшому куску пирога каждому из гостей, не переставая смеяться и шутить. Он прошел почти через всю церковь, а затем в свой зал, где лично угостил каждого ребенка. Потом прошелся по коридорам, раздав по маленькому кусочку каждому из младших детей или просто положив на пеленку. Затем вернулся в церковь и вручил по куску простолюдинам, которых пропустил.
Он подошел к главному столу, где положил по куску напротив каждого места, включая свободные места дворовых девушек. Словно ужаснувшись оставшимся на подносе кускам, вновь подошел к столу, удвоив под аплодисменты толпы порции «знати». Дойдя до конца стола, он взял в руку пять оставшихся кусков и сделал вид, что пересчитывает людей в толпе, и вдруг убрал куски в свой мешок. Народ одобрительно загоготал.
Я так внимательно наблюдал за этим представлением, что даже не попробовал пирог. Когда граф Ламберт сел рядом со мной — между нами было два пустых стула, — он сказал:
— Ну, ешь же, пан Конрад!
Я кивнул, улыбнулся и откусил от пирога. Неплохо, но это всего лишь медово-ореховый пирог. Не то что чудеса кондитерского искусства, которые делают в современной Торуни. Я жестом подозвал Кристину.
— Вкусно, господин мой. Позволь мне тоже внести небольшой вклад в пиршество.
Когда девушка подошла, я обратился к ней:
— Ну-ка, бегом! У меня есть кусок коричневого лакомства, завернутого в серебряную и коричневую бумагу. В последний раз я его видел на своей кровати. Принеси его сюда, да побыстрее!
— Какие-то твои сладости? — спросил граф.
— Что-то вроде этого. Шоколад.
Когда Кристина вернулась, остальные пять девушек раздавали простому народу булочки.
Осталось
— Это заморское угощение, — выкрикнул он. — Его очень мало. Поэтому хватит лишь для главного стола, плюс два куска для короля и королевы!
Эти слова также встретили возгласами одобрения. Если бы сейчас здесь проводились выборы, думаю, народ проголосовал бы даже за Чингисхана.
Я продолжал раздавать шоколад, не забыв и себя. Когда я вернулся на место, осталось три кусочка.
— Господин, что ты там говорил про короля и королеву?
Граф попробовал шоколад, и его глаза округлились от удивления.
— Мы собираемся выбрать их на время праздников — короля и королеву неповиновения. Видишь маленькие булочки, которые сейчас раздают? Пшеничные — мужчинам и ржаные — женщинам. В одной пшеничной и одной ржаной спрятано по горошине. Кому попадется горошина, те и станут королем и королевой праздника. Тогда ты и я, пан Мешко и отец Иоанн станем простолюдинами!
— Ты хочешь сказать, что король будет иметь право на Франсин? — спросил я.
— Она замужем. Хотя он может попробовать охмурить и ее, и, может, это ему даже удастся, пока не кончится праздник. А потом я этому ублюдку яйца отрежу! Если на нее не могу претендовать я, то, — будь я проклят, какой-нибудь чертов крестьянин — тем более.
— О… да. Осталось три куска.
— Хорошо. Один для короля и один для королевы. А последний… что ж, титул дает некоторые привилегии. — Граф собрался было положить его в свой мешок, но затем передумал и жестом подозвал Наталью. — Отдай это рыжеволосой дочери Петра Мороцека.
Когда девушка умчалась, он взглянул на меня и сказал:
— Кажется, ты лишаешь меня кое-кого из моих дворовых девушек, пан Конрад. Мне, пожалуй, пора набирать новых.
Пани Малиньская обнаружила в своей булочке горошину и стала королевой. Кузнец стал королем и приказал нам, «простым свиньям», убираться с главного стола. Для нас был приготовлен стол рядом.
Первым делом «король» выбрал себе шесть «придворных дам», а именно шесть самых пышнотелых женщин. Пани Малиньская потребовала себе «пажей», которые принялись ластиться к ней. Все это сопровождалось одобрительными выкриками толпы.
Король потребовал, чтобы граф выказывал больше почтения кузнецам, и, следовательно, должен попробовать себя в этой роли.
Принесли кожаный фартук и молот. Облачившись в наряд кузнеца и взяв в руки его орудие труда, Ламберт разыграл пародию, которая понравилась бы мне еще больше, если бы я был лучше знаком с кузнецом.
Пану Мешко поручили оставить свою жену и на «вакантное место» назначили другую женщину. Этой дородной матроне дали набитую перьями подушку, и он позволил ей гоняться за ним с подушкой по всему залу и лупить себя. Народ визжал от восторга. Пиво лилось рекой.