Инженер Средневековья
Шрифт:
Теперь, очевидно, настала моя очередь. Я покопался в своих запасах пищи — надо сказать, они уменьшались на глазах, — стараясь найти что-нибудь такое, что можно разделить, но чтобы оно было не замороженное. Наконец я нашел двухсотграммовую плитку шоколада. Развернув ее, я увидел, что плитка поделена на 14 квадратиков — очень удобно. Следуя ритуалу священника, я разломал шоколад напополам, а затем одну половину на семь равных частей и угостил всех присутствующих.
Я дал один кусочек пятилетнему мальчику, но тот с недоумением взглянул на меня.
Он не знал, что такое шоколад.
В моем мире есть безумцы и есть святые.
Но нет ни одного мальчишки, который бы не знал, что такое шоколад. По крайней мере в двадцатом веке. Я больше не мог противостоять правде, с которой сражался весь день.
— Отец, ты сказал мне, что сегодня двадцать пятое ноября. А теперь, пожалуйста, скажи, какой сейчас год?
Казалось, он уже давно ожидал этого вопроса.
— Тысяча двести тридцать первый от Рождества Христова.
Я подтянул колени к груди, обхватил их руками и склонил голову. Здесь нет ни полиции, ни судов. Нет больниц и врачей. Нет магазинов, нет Туристического Общества, нет Воздушных Спасательных отрядов. Здесь вообще нет никакого спасения. Есть только жестокие рыцари, безумные святые и монголы.
Через десять лет сюда ворвутся монголы и уничтожат всех. Я погрузился в сон.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ
— Боже праведный! Ты хочешь сказать, что один из Команды Исторического Корпуса так опозорился?
Мы смотрели документальную съемку совершенно незаконного перемещения Конрада Шварца. Информацию получили частично из его дневника (который он вел на английском, чтобы сохранить записанное в тайне), частично из распечаток многочисленных жучков-зондов, изначально разработанных для полиции.
Когда поступала информация о преступлении, наша полиция направляла к месту и времени преступления зонды. Они записывали все происходящее, хотя жертве не было от этого никакой пользы. Время — это однонаправленный линейный континуум, и невозможно сделать так, чтобы «что-нибудь не случилось». Если находили труп, значит, человек был мертв, и с этим уже ничего нельзя поделать. Но наши методы способствовали тому, что преступник совершал только одно преступление и всегда оказывался пойманным. Результатом этого метода был поразительно низкий уровень преступности и отсутствие профессиональных преступников.
Зонды с готовностью взял на вооружение Исторический Корпус, в чьи обязанности входило написание истинно точной истории человечества. Именно одна из их команд и потерпела неудачу.
— Не одна, а две. Имели место совершенно дурацкие нарушения правил безопасности в обоих порталах: двадцатого и тринадцатого веков, — сказал Том.
Он был моим собутыльником в ВВС США задолго до начала наших путешествий во времени. Через много лет мы с удивлением для нас обоих узнали, что он мой отец. Также были некоторые проблемы… связанные с моей матерью, которые я предпочитаю не обсуждать. Путешествия во времени имеют некоторые недостатки.
— А мы не в состоянии отправить его назад? — спросил я. — Анахронизмы могут иметь крайне отрицательные последствия, а у нас нет намерения приумножать несчастья человечества.
— Невозможно. Его обнаружили только через десять лет, когда я наблюдал вторжение монголов в Польшу.
— О… — Если Конрада Шварца обнаружили в 1241 году, значит, это установленный факт, вроде трупа, о котором я упоминал ранее. — Значит, мы ничем не можем помочь
— Мы не можем отправить его обратно, пока он не проведет здесь по меньшей мере десять лет. Но кое-что мы все-таки можем для него сделать, и я уже сделал. Например, провел деконтаминацию. В тринадцатом веке были не такие болезни, как в двадцатом. В Польше тринадцатого века не знали ни сифилиса, ни гонореи, ни угревой сыпи. И я не заметил, чтобы наш пьяный Конрад принес с собой эти заболевания. Далее, в двадцатом веке исчезла оспа, проказа приняла более мягкие формы по сравнению с прежними временами, а чума стала одной из разновидностей обычной простуды.
«Мерцающий свет», под которым он спал в гостинице «Красные ворота», сделал больше, нежели просто осветил путь из транспортационной капсулы. Он уничтожил в нем все чужеродные микроорганизмы и дал полный иммунитет от всех болезней.
Одно из главных преимуществ перемещений во времени — то, что у тебя есть возможность сделать важные дела. Я провел большую часть своей жизни, помогая строить техническую цивилизацию в 63 веке до нашей эры. Она обеспечивает нас большинством нашего персонала и некоторыми очень сложными технологиями. А также там просто приятно жить.
— Раз уж речь зашла о болезнях, Том, что там у этого священника?
— У отца Игнация? Ничего. С ним все в порядке.
— Но эти огромные ступни в мозолях?
— Это не болезнь. Так обычно выглядят ступни человека, всю жизнь ходившего босиком по камням и снегу.
Голая официантка, улыбаясь, объявила ленч, и мы сделали перерыв.
К часу дня мы вновь вернулись к экрану.
ГЛАВА 3
— Вставай, Конрад! Вставай!
Отец Игнаций тряс меня за плечо. Я находился в темной, вонючей, задымленной хижине с бревенчатыми стенами, земляным полом и соломенной крышей. Я все вспомнил. Босоногий святой. Снег. Тринадцатый век.
— Да-да, отец. Я проснулся. Что случилось?
— Ничего не случилось. Бог счел нужным подарить нам новый день. Как истинные христиане, мы не должны растратить его дар впустую. Пойдем, нам пора отправляться в путь.
— О да. Конечно. — Я начал собирать свои вещи. — Угли еще теплые. Давай приготовим завтрак и попьем кофе перед дорогой.
— Что? Есть сразу после пробуждения? Это привычка лентяев. Пойдем. Я уже попрощался с хозяином, и теперь нужно поторопиться.
Мне всегда почему-то бывает трудно отстаивать свою позицию на голодный желудок, и вскоре мы уже брели на север в тусклом свете зарождающегося дня. По мере приближения к реке Дунаец снега становилось меньше. Мы обнаружили маленькую деревянную пристань, но лодки там не было.
— Зачем же было так спешить, отец? Лодка отплыла без нас?
— Да. Вчера утром, и это была последняя лодка в этом году. Тебе не следовало терять сознание так рано, Конрад.
— Я просто заснул.
— Мне показалось, что ты потерял сознание. Затем я выслушал исповеди наших добрых хозяев — Ивана и Марии, и помолился за их семью. Они сказали мне про лодку.
— Какой нам прок от уплывшей лодки?
— Правильно, уплывшей. Но с командой из двух человек. Рулевой и странствующий поэт — бездельник, бесполезный тип. Несмотря на снег и дождь, уровень воды в реке все еще низкий, и человек шесть было бы лучше, чем двое. Возможно, Бог распорядится так, что мы найдем их севшими на мель и нуждающимися в нашей помощи.