Инженерный тупик 1991
Шрифт:
Но дальше было неприятно: он обозлился, отвесил ей оплеуху, так, что она отлетела к стенке, но – ура! – плюнул и ушёл.
Утром выяснилось, что чемодан он всё-таки пристроил у соседей по коммуналке, а ночевать куда-то отправился налегке.
В итоге на Валькиной физиономии остался заметный след, и с фингалом Валентина на работу не пойдёт. Про травму она наврала, пусть Алексей спишет три отгула, у неё с прошлого года оставались. Сейчас она сидит, прикладывает к синяку бодягу, да ведь ещё надо караулить, чтобы эта свинья с чемоданом в её отсутствие опять не вселилась, у него
– Всё, пока, никуда сегодня из дома не выйду, – завершила разговор Валя.
Нина так и не рассказала ей про убийство Жени. Посоветовавшись, решили просто ответить следователю, если спросит про Валентину, что она ушла вчера с работы пораньше, а на сегодня взяла отгул по семейным обстоятельствам.
Собственно, так и было – вчера они с Ниной часа в четыре пошли в ближайший универсам попытать счастья на предмет добывания чего-нибудь съестного, и даже какую-то ерунду там купили.
Вернулась Неля, очень недовольная беседой со следователем. Надутая, уселась на отшибе. Алексей догадывался, в чём дело, его уже спрашивали, чей это стол под завязку забит детективами, может, это их общая отдельская библиотека?
Стол был Нелькин, Алексей и не знал, что у неё столько книг скопилось: вся подборка зарубежного детектива здесь, и советские есть, и Конан Дойл до кучи. И чего домой не несёт? Хотя вся контора своими делами занимается, но всё-таки неудобно.
Потом вызвали Татьяну, у неё, естественно, подробно выспрашивали, как она обнаружила тело. Она раз десять повторила рассказ про ключ от шкафа, который не заметила сначала, про чайник и ржавую воду в туалете. Показала место, с которого увидела на полу под шкафом ключ. Следователь проверил: да, видно. Даже воду зачем-то включил, но из крана уже шла не очень ржавая.
Татьяна ждала, что будут снимать какие-нибудь отпечатки пальцев с ключей и у сотрудников, но ничего такого не было. У неё сложилось впечатление, что всё расследование ведётся как-то очень примитивно: опросы, протоколы, осмотры шкафов и столов, описания – одни разговоры и бумаги. Следователь очень молодой, как будто не знает, что ещё нужно делать в таком случае.
К обеду опросили всех, в том числе и подошедшего Ваську. Он действительно вчера перевернул всё на столах и в столах в поисках описания, нашёл его у Нины в столе, чему очень удивился, запер дверь и сдал ключ. Ничего странного не заметил. Шкаф… Тут Василий задумался:
– Вроде был закрыт. А может, и нет. Спешил, не помню.
Следователь долго и нудно расспрашивал Василия о том, что он видел в комнате и в коридоре, когда вернулся на работу. У Васьки сложилось впечатление, что тот просто не знал, что бы такое ещё спросить.
Но через некоторое время следователь всё же нашёл подходящую к случаю тему: а как же Василий опечатал дверь в комнату, когда уходил уже в седьмом часу вечера, позже всех? Ведь печать только одна, и она осталась у последнего уходившего и запиравшего в конце рабочего дня, то есть у Нели!
Ну не говорить же официальному лицу, что в таких случаях дверь опечатывается послюнявленным пятачком по примятому предыдущими манипуляциями пластилину. Василий с солидным видом заявил:
– Я на вахте в журнале
Когда его отпустили, сбегал на вахту и поставил это «б.п.» в журнале, в графе за вчерашний день. Пусть следователь проверяет.
Татьяну, кстати, тоже спрашивали про печать, и она сказала, что в коридоре было темно и подробно рассмотреть что-либо было невозможно, но печать была. Это, как оказалось, противоречило показаниям Васьки с его «б.п.».
Посовещавшись, решили, что если снова будут спрашивать про печать, то они оба скажут: Василий просто примял пластилин с ниткой (это, кстати, было правдой), а Татьяна увидела утром в журнале на вахте, что комната не опечатывалась. Поэтому она подробно не рассматривала пластилиновую блямбу, а просто отперла дверь. Но эта тема дальнейшего развития у правоохранителей не получила.
Все сотрудники отдела добросовестно излагали следователю подробности вчерашнего дня, отделываясь стандартными фразами, когда спрашивали об отношениях в коллективе. Никто из них не был полностью откровенен, кроме, разве что, простодушного Васьки.
– Кто же это Женьку-то, а? – вздыхая, спрашивал он, опрокидывая очередную порцию содержимого следующей бутылки, извлечённой из хорошо замаскированного тайника.
Но все прятали глаза и молчали, хотя свои мысли и подозрения бродили в голове у каждого.
А Василий, похоже, пребывал в искреннем убеждении, что у Женьки никаких врагов быть не могло, потому что она была отличная девчонка, симпатичная, весёлая, добрая.
Во всяком случае, именно так он изложил следователю своё отношение к этому событию. И именно Василий-то и вызывал наибольшие подозрения, потому что убийство произошло накануне, как раз где-то между пятью и семью часами вечера, когда он, единственный из сотрудников отдела, был в это время в здании.
Единственный ли? И как Женя-то попала в комнату?
Неля накануне уходила с работы последней. В этот раз более шустрые сотрудники спихнули на неё обязанность опечатать помещение и сдать на проходной ключ от комнаты.
По её словам, пока она возилась с замком и печатью, то видела, как Женя идёт по коридору в сторону центральной лестницы, по которой обычно все сотрудники института спускались к проходной. Потом подошёл Алексей, отдал ключ от стенда, попросил расписаться за все помещения и тоже ушёл.
О своих планах на вечер, как сказали все сотрудники отдела, Женя никому ничего не говорила. С Нелей, хотя они и были почти ровесницами, она не дружила, а в последнее время почти и не разговаривала. Самые тёплые отношения в отделе у неё сложились с Татьяной, но эти отношения до последнего времени ограничивались стенами института.
Впрочем, поскольку на работе с восьми пятнадцати до пяти надо было чем-то себя занять, то общался народ между собой активно, и все знали друг о друге почти всё. Совместные чаепития длились часами, да ещё перекуры, в которых участвовали и некурящие. Не курили, правда, только Татьяна и Нина, но когда все шли в курилку, то курильщики их силой тащили с собой – чтобы не отрывались от коллектива.