Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле
Шрифт:
Выбор примаса пал на это место, конечно, не случайно: рядом находился теологический факультет атенеума 154 святого Фомы Аквинского, в просторечии – Ангеликума, где предстояло учиться обоим гостям. Вообще-то обычно поляков направляли в Григорианум, к иезуитам, но Сапега предпочел Атенеум, возможно чтобы укрыть своих семинаристов от доносчиков – таковых наверняка было немало среди учащихся из стран советского блока. Поселили обоих клириков тоже не там, где обычно жили приезжие с берегов Вислы: вместо Польской коллегии или Польского церковного папского института их разместили поближе к Атенеуму, у бельгийцев.
154
Атенеум (от названия Афин) – первый древнеримский вуз, основанный императором Адрианом. Впоследствии имя атенеума носили разнообразные учебные заведения.
На юго-запад от Ангеликума, если пройти между форумом Траяна и Пантеоном, возвышается польский
155
Szczypka J. Op. cit. S. 121.
156
Kalendarium… Op. cit. S. 100.
Из более чем двадцати человек, проживавших в Бельгийской коллегии, больше всего было, естественно, бельгийцев, на втором месте шли американцы 157 . Английским на тот момент Войтыла не владел, потому вряд ли мог вести оживленные дискуссии с приезжими из Нового Света. Зато французский его был на высоте, и он наверняка услыхал немало интересного о том, что будоражило умы католиков Западной Европы: о «новой теологии», о движении священников-рабочих, о секуляризации и т. д. Французский, несомненно, понадобился ему и для общения с научным руководителем, выдающимся доминиканским богословом Режиналем Гарригу-Лагранжем. А диссертацию, которую он должен был защитить в конце обучения (все о том же Хуане де ла Крусе), польский гость писал по-латыни.
157
Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 83.
Поразительно! Человек без высшего образования, последние годы трудившийся в каменоломне, объяснялся с иностранцами на их языках и читал в оригинале труды испанских мистиков. Кто мог предвидеть такое еще семь лет назад, когда студент-первокурсник брал уроки у Ядвиги Левай? Знаки, знаки! У Господа ничего не бывает случайно.
Между тем задача перед ним стояла невероятно сложная. До сих пор его единственным достижением в богословии было эссе на тему взглядов Иоанна Креста, о котором семинарский рецензент отозвался неблагосклонно: «Анализ текстов недостаточен. Кроме того, некоторые из них совершенно не подходят для доказательства поставленного тезиса» 158 . И это в Кракове! Чего же ожидать от такой глыбы, как Гарригу-Лагранж?
158
Szulc T. Op. cit. S. 127.
Ангеликум пестовал в своих стенах защитников схоластики от нападок прогрессистов. «Новая теология», которая спустя пятнадцать лет превратится в магистральное направление католической мысли, тогда лишь торила себе путь, выдерживая натиск последователей неотомизма во главе с римским папой. Суть «новой теологии» сводилась к поиску согласия между богословием и достижениями науки, а также к открытости церковной доктрины современным философским течениям. Учитывать индивидуальный опыт веры, а не только сверять каждый свой шаг со Священным преданием, говорить на понятном всем языке – вот к чему призывали апологеты новой теологии (имелся в виду отказ от сложных схоластических формул, а не от латыни). По убеждению ортодоксов подобные взгляды разрушали веру в абсолютную и непреходящую значимость слова Божьего, а также расшатывали авторитет отцов церкви. Труды прогрессистов (Мари-Доминика Шеню, Амбруаза Гордея, Анри де Любака и других) периодически оказывались в списке запрещенных Ватиканом книг, а в 1950 году Пий XII особой энцикликой осудил вообще все «новые тенденции» в богословии.
Научный руководитель Войтылы Гарригу-Лагранж принадлежал к когорте наиболее преданных бойцов понтифика. Твердо убежденный в окончательности и незыблемости построений Фомы Аквинского, он в своих атаках на прогрессистов зашел так далеко, что, по словам одного из единомышленников, готов был «обвинить и святого Фому» 159 . Однако это был человек энциклопедических знаний и отнюдь не сухарь: его семинары пользовались популярностью, а сам он подкупал доброжелательностью – многие
159
Реати Ф. Э. Бог в XX веке. Человек – путь к пониманию Бога. Западное богословие XX века. СПб., 2002. С. 63.
160
Weigel G. 'Swiadek… S. 115.
161
Szczypka J. S. 119.
Войтыла в скором будущем сам окажется в стане прогрессистов, но покамест он не сошелся с Гарригу-Лагранжем лишь во взглядах на мистику Иоанна Креста. Поляк воспринимал ее как необычайный личный опыт и путь к единению с Богом, а французский доминиканец – всего лишь как частный случай теологии, который надо объяснить с помощью понятийного аппарата Фомы Аквинского. Иначе говоря, для Гарригу-Лагранжа мистика сама по себе не имела смысла, пока не препарировалась скальпелем неотомистской теологии. Сначала – теория, потом – практика. Для Войтылы все было наоборот: главное – душевный восторг от единения с Господом, а в какие схоластические одежды это облечь – дело десятое 162 .
162
Kalendarium… S. 101; Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 86.
Следуя за Хуаном де ла Крусом, Войтыла воспринимал Бога как личность, с которой можно общаться, в то время как схоласты видели Его скорее объектом размышлений. Единение с Богом, писал Войтыла, – это нечто вроде единения душ влюбленных, при котором каждый остается собой, но принимает в себя частичку другого. Чтобы достичь этого, следует отречься от желаний земного мира, очистить разум и целиком отдаться тому потустороннему, что есть в каждом из нас, – перейти в состояние, которое Хуан де ла Крус называл «темной ночью души»: состояние чистой воли, устремленной к Богу. Глубокая вера, твердая надежда и искренняя любовь преображают душу, делая из нее подобие Божие в том смысле, что личность человека приходит в полное соответствие с Господней волей, становится ее выразителем. В этом состоянии человек ощущает прикосновения Божьи, которые просветляют душу и разжигают в ней пламя 163 .
163
Zdybicka Z. J. Jan Pawel II – filozof i mistyk. Lublin, 2009. S. 123–134.
Гарригу-Лагранж и сам в то время был увлечен воззрениями Хуана де ла Круса (еще одно совпадение!) и в принципе не отделял их от томизма. У него была одна претензия: Войтыла не использовал понятие «Божественный объект», когда речь шла о личных переживаниях мистика. Очевидно, Войтыла сделал это намеренно, чтобы не смешивать метафизическую и персоналистскую терминологии. В первом случае речь шла об описании Божественной сути, которое было возможно лишь через отрицание тех или иных качеств Создателя (в этом Хуан де ла Крус повторял Фому Аквинского), во втором – об общении с Богом как с личностью, имеющей безобъектный характер 164 (то есть личность есть, а ее носителя – нет. Непостижимо? Но это – Бог!). Эти разногласия не помешали Войтыле защититься, однако степени в Риме он так и не получил: для этого диссертацию следовало издать, а у Кароля не было денег 165 .
164
Wojtyla K. 'Swietego Jana… S. 208; Buttiglione R. My'sl Karola Wojtyly. Lublin, 2010. S. 84–86.
165
Kalendarium… S. 106.
В мае 1947 года в Рим нагрянул Сапега, который не преминул встретиться с обоими клириками и даже профинансировал их путешествие по Франции и Бельгии, чтобы они посмотрели на тамошний католицизм.
С католицизмом там было скверно. Франция, одна из старейших католических стран, переживала эпоху безверия. Рабочие покидали церковь, уходя в марксизм. Тревожным набатом прозвучала изданная в 1943 году книга священников Анри Годэна и Ивана Даниэля «Франция – страна новой евангелизации?», в которой был представлен удручающий для католиков образ государства, чьи дети иногда не знают, что означает крест, а взрослые исповедуют скорее язычество, чем христианство. Победа над Третьим рейхом лишь усилила это движение: все видели, что не Бог спас от нацизма, а богоборцы-коммунисты. Положение усугублялось послевоенной реконструкцией, из-за которой крестьяне массово переселялись в города и резко меняли ценностные ориентиры.