Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)
Шрифт:
Он был очень щедр на похвалы. Говорил хорошо практически о них о всех. Если подумать, то можно, пожалуй, вспомнить парочку, которых он не любил. Но имен называть я не буду! В целом же он очень позитивно относился к современной американской поэзии.
Я знаю, что Дерек Уолкотт, Марк Стрэнд, Ричард Уилбер любили Иосифа. Но были и другие известные поэты, чьи имена вы не хотите называть, которые его не любили.
Я
Трудно сказать.
Поддерживаете ли вы решение Энн и Марии ограничить число переводов Бродского? Я как преподаватель знаю, что чем больше у студентов версий перевода, тем глубже они проникаются оригиналом. А что вы думаете на этот счет?
Я не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы рассуждать на эти темы. Русского я не знаю и не могу поэтому сравнивать разные переводы. Несмотря на то что я печатал многих иностранных авторов — испанских, немецких, итальянских и так далее, — я не знаю ни одного иностранного языка, за исключением, пожалуй, французского. Сюзан Зонтаг, мой большой друг, пишет на нескольких языках, и ее испанский издатель может сказать ей: "Мне не кажется это слишком удачным" — или: "Мне хотелось бы, чтобы вы переделали то-то и то-то". Я же не вправе это говорить, поскольку просто не знаю предмета! Для этого мне нужно посоветоваться с кем-нибудь, кому я доверяю. Сам же я не могу сказать, что хорошо, что плохо.
Некоторые исследователи Бродского полагают, что отрицательным результатом его славы явилось то, что другие русские поэты оказались в тени. Предпринимало ли ваше издательство какие-нибудь шаги для того, чтобы исправить эту ситуацию? Намереваетесь ли вы опубликовать кого-нибудь еще из русских поэтов?
Мы, по рекомендации Иосифа, издали сборник стихов Александра Кушнера.
А других русских поэтов вы не собираетесь издать?
В данный момент мне никто не приходит в голову.
Какие еще интересы были у Бродского, помимо поэзии?
Иосиф,
А когда вы были в России?
В 1940-м. Затем я приезжал в Россию еще раз, в 1978 году, на пути из Стокгольма, где я присутствовал на церемонии вручения Нобелевской премии Исааку Зингеру, в Америку.
Вы знаете, что в сентябре следующего года в Москве планируется большая конференция, посвященная Бродскому? Вы хотели бы принять в ней участие?
Думаю, я предпочту остаться в Нью-Йорке.
Вы упомянули Солженицына; возможно, вы не в курсе, но несколько лет назад, уже после смерти Иосифа, Солженицын напечатал в "Новом мире" статью, в которой обвинял Бродского в том, что тот не был истинным евреем, поскольку не писал на еврейские темы. Истинным русским он также не был, поскольку не любил Россию. Почему, как вам кажется, Солженицын это написал?
Я объясню вам почему. Солженицына обвиняли — и, возможно, небезосновательно — в антисемитизме, и он решил ответить на это обвинение таким образом. Я не стал печатать его "Двести лет вместе". Мне предложили, а я отказался. Я напечатал его "В круге первом" и "В круге втором", но не стал печатать "В круге третьем" — мне это показалось неудачным. Зато я считаю, что очень интересное произведение — "Раковый корпус".
Что касается Иосифа, то он относился к Солженицыну с большей широтой. Возможно, ему не слишком нравилась солженицынская манера письма, но он не уставал повторять, что Солженицын — это советский Гомер, поскольку написал историю чудовищных преступлений, совершенных советским государством против своего народа. Одного этого достаточно, чтобы считать Солженицына великим человеком. К сожалению, в поэзии он смыслит мало.
Если говорить о еврейских темах, одно из любимейших моих стихотворений Бродского — стихотворение о еврейском кладбище под Ленинградом. Это не только замечательное стихотворение, но в каком-то смысле и важное свидетельство.
Перевод с английского Лидии Семеновой