Иосиф Сталин
Шрифт:
Надо добавить, что Врангель в обмен на поддержку Франции, был вынужден подписать договор, по которому обязался признать дореволюционные российские долги, предоставлял французам в управление железные дороги в Европейской России, взимание таможенных и портовых сборов во всех портах Черного и Азовского морей, получение всех излишков хлеба на Украине и Кубани, три четверти нефти и бензина и четверть добычи донецкого угля. (М. Мельтюхов. "Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг.". М., 2001. С.94).
Несмотря на завершение военных действий на польском фронте, здесь никогда не было настоящего мира: "холодная война" перемежалась налетами украинских и российских формирований, которые базировались на польской территории.
По
К советским пленным поляки относились очень плохо, только в одном лагере Тухоль погибло 22 тыс. пленных красноармейцев; всего же - 60 тыс. пленных. Немцев и австрийцев из Особой бригады поляки расстреливали на месте.
Надо признать, Сталин не забывал этого никогда.
Показательно, что дореволюционный памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве, символизирующий русское сопротивление польской оккупации в 17-м веке, не был уничтожен при Сталине, несмотря на интернационализм коммунистов. Думается, Сталин как человек с духовным образованием помнил и то, что поляки уморили голодом Патриарха Гермогена за его призыв к сопротивлению.
Согласно Рижского договора, Польша получала территории с населением примерно 14 млн. человек, 30 млн. рублей золотом, 300 паровозов, 435 пассажирских и 8100 товарных вагонов.
Кстати, 21 февраля 1921 г. Польша заключила с Францией военный союз против России и Германии. Польша стремилась выстроить от Балтики до Черного моря управляемый ею единый антисоветский рубеж и за счет этого стать равной Франции, Англии и Германии, т.е. великой державой.
Характерно, что один из устроителей послевоенного мира Ллойд Джордж в книге "Правда о мирных договорах" (1938) так высказался о претензиях Польши:
"Никто не причинял нам столько неприятностей, как поляки. Так как в свое время Польша была самой грозной военной державой в Центральной Европе - когда Пруссия была слабым герцогством, - мало было провинций на обширной территории, населенной разными национальностями, к которым она не могла бы предъявлять претензий на свое наследство, отнятое у нее и исторически принадлежавшее ей. Опьяненная молодым вином свободы, которым ее снабдили союзники, Польша снова вообразила себя безраздельной хозяйкой Центральной Европы. Принцип самоопределения не соответствовал ее домогательствам. Она требовала Галицию, Украину, Литву и некоторые части Белоруссии, чье население при проведении голосования категорически отказалось бы от польского господства. Право народов самим определять свою национальную принадлежность было немедленно отвергнуто польскими лидерами. Они утверждали, что эти различные национальности принадлежат полякам по праву завоевания, осуществленного их предками. Подобно старому нормандскому барону, обнажившему меч, когда его попросили предъявить доказательства своих прав на поместье, Польша размахивала мечом своих воинственных королей, который уже столетия ржавел в их гробницах". (Цит. по "Империя пространства". М., 2003. С. 88-89).
Впоследствии Польша заплатила за это огромную цену. Теперь она становилась для России и Германии тяжелой проблемой, которую надо было разрешить любыми средствами.
К тому же Польша претендовала на большие, превосходящие установленные Версальским мирным договором границы Германии, - на территории в Восточной Пруссии и Верхней Силезии.
9 сентября 1920 г. польский генерал Желиговский, инсценировав мятеж, захватил Вильно и прилегающую область, каковые по Версальскому договору не принадлежали Польше и фактически присоединил их к Варшаве.
Захват Вильно был одним из решающих факторов для начальника германского Генерального штаба генерала фон Секта. Он всерьез задумывается о союзе с Москвой, считая главной задачей германской внешней политики ревизию Версальского договора при помощи второго отверженного, России. И Россия, и Германия были париями новой мировой системы. Россия вообще даже не подписала Версальский договор.
"Польский вопрос стал крестной матерью союза рейхсвера и Красной армии, который имел столь серьезные последствия для германских офицеров...". (Вальтер
Уже в марте 1921 г. начались переговоры о переводе в Россию запрещенных в Германии военных отраслей промышленности, в т.ч. танковой и авиастроительной.
Несколько забегая вперед, скажем, что в 1923 г., когда Сталин уже был Генеральным секретарем партии, Советский Союз гарантировал, что в случае нападения Польши на Верхнюю Силезию он окажет Германии военную поддержку и в соответствие с этим сосредоточил две армейские группировки (17 и 9 дивизий и три кавалерийских корпуса), что было воспринято в Варшаве как ледяной душ.
ТРОЦКИЙ ОБВИНЯЕТ СТАЛИНА
17 августа Сталин покидает Юго-Западный фронт и возвращается в Москву. Он решает создать комиссию по расследованию причин поражения, обращается с официальным заявлением в Политбюро, но его никто не поддерживает. Потому что виноваты все.
На 9-й партийной конференции в сентябре 1920 г. Ленин признает, что случилось "огромное поражение", но не углубляется в конкретный анализ причин. ("Одной из главных причин поражений явилось то, что мы не сумели добраться до промышленного пролетариата Польши"). Он не дал согласия и на образование комиссии.
На конференции выступили Сталин и Троцкий. Это было столкновение принципиальных противников. Сталин и Троцкий, в частности, сказали:
Сталин: "Перед нами в то время было несколько фактов. Первый - это нота Керзона, второй - нарастающее революционное движение в Англии и Германии, третий факт - это продвижение наших войск вперед на Юго-Западном и Западном фронтах. Таким образом, со всех сторон перед нами открывалась перспектива, что, если мы примем предложение Керзона, то тем самым рискуем дать передышку Польше и всей международной буржуазии. Безусловно, первое, что должен был сделать ЦК, - это проверить состояние наших фронтов. ЦК послал запросы, и в середине августа была получена телеграмма, что мы 16 августа берем Варшаву. Это сообщение, исходящее от компетентных и ответственных лиц, послужило той лишней гирей, которая перевесила мнение ЦК в сторону продолжения наступательной войны. Я должен заявить, что при такой обстановке наш ЦК не был бы революционным ЦК, если бы принял другую политику. Когда выяснилось, что комфронт ошибся в своей оценке фронта, что член Реввоенсовета фронта ошибся, что ЦК был в некотором роде подведен стратегией, смешно говорить, что "если бы да кабы во рту росли бобы". Никогда бобы во рту не растут. Всякая другая политика ЦК была бы реакционной. Поэтому я думаю, что его логика была абсолютно правильной".
Троцкий, в свою очередь, встал на защиту своей епархии:
"Совершенно правильно, что разведка у нас не блестяща, особенно агентурная. Она поставлена у нас на энтузиазме и на преданности прекраснейших партийных работников, которые дают прекрасную политическую информацию, но которые дают нам крайне недостаточную и в военном смысле неграмотную военную информацию. Мы получали гораздо больше сведений о полном разложении, об общей панике, что ничего там не выйдет из попытки укрепления армии, и, если говорить о том, что кто-то подвел ЦК, то скорее партийно-политическая информация того периода, когда мы приближались к Варшаве. Теперь другое возражение. Спрашиваю, а вы знали ли, что живые силы польской армии не были разбиты? Товарищи, я позволю себе сказать, что я был настроен скептичнее многих других товарищей, ибо как раз на этом вопросе должен был останавливаться больше других, то есть разбиты или не разбиты военные силы польской армии. По этому поводу у меня были разговоры с товарищем Сталиным, и я говорил, что нельзя успокаиваться всякими сообщениями о том, что разбиты силы польской армии, потому что силы польской армии не разбиты, так как у нас слишком мало пленных по сравнению с нашими успехами и слишком мало мы захватили материальной части. Товарищ Сталин говорил: "Нет, вы ошибаетесь. Пленных у нас меньше, чем можно было бы ожидать в соответствии с нашими успехами, но польские солдаты боятся сдаваться в плен, они разбегаются по лесам. Дезертирства в Польше получает характер явления огромного, которое разлагает Польшу, и это главная причина наших побед". Что же, я должен сказать, что товарищ Сталин подвел меня и ЦК.