Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи

Легкодух Ирина Николаевна

Следы регистрации Иосифа Трумпельдора в Симферополе в архивах не обнаружены, хотя точное время и адрес проживания достоверно известны и подтверждаются документально — дом

Киблера, ул. Пушкина (Приютненская), 6. Возможно, Трумпельдор как полный Георгиевский кавалер не подлежал общим правилам регистрации. Есть и другое соображение: у него были веские причины не оставлять документальных следов, в том числе — своего адреса, и, несмотря на дружеское в целом окружение деникинцев, придерживаться конспиративных принципов.

Само квартирование именно в доме Киблера было выбрано не случайно. Здесь можно было не только встретиться с самыми интересными людьми Симферополя, но и обсудить с ними вопросы без лишних глаз и ушей.

(Сравнивая "ветхий" Исход,

начатый Моисеем, и "новый" исход, задуманный Трумпельдором, отметим: местечко Суккот (Шалаши) на египетской стороне Красного моря, через которое, по Библии, евреи покинули египетский берег и начали свой переход по дну расступившегося перед ними Красного моря, до сих пор не определено.¹²⁰ Его поисками, истолкованиями занимаются поколения историков, археологов и богословов, и это предмет многовековых дискуссий. А вот место, откуда фактически состоялся "исход XX века", которое было одной из штаб-квартир и центром этого последнего исхода — известно с абсолютной точностью. Это симферопольский адрес Трумпельдора. Оно же — временная путевая стоянка, временный приют на улице Приютненской (ныне ул. Пушкина) перед началом перехода через море, на этот раз — не Чермное, а Черное).

Многоквартирный доходный дом носит имя то ли владельца (миллионера Франца Киблера), то ли гинеколога Эмиля Киблера, проживавшего там, то ли создавшего его архитектора (Карла Киблера). На Приютненской это был "последний приют" нестандартных людей — от богемы до уголовников, от пропивающих свой ум талантов до людей, ведущих тайную или явную активную деятельность. Обитателям доходного дома даже было дано прозвище "трифоны" в честь квартального надзирателя Трифонова, имевшего постоянные проблемы с этой "слободкой".¹²¹ Будущая и уже восходящая звезда Фаина Гиршевна Раневская (Фельдман) также связана именно в те годы и даже дни с "Симферополем Трумпельдора", а именно — с проживанием в том самом Доме Киблера на Приютненской: сохранились воспоминания великой актрисы о том самом околоточном.¹²²

В этом же доме одно время проживал симферопольский музыкант, издатель и композитор Яков Богорад, широко известный, в том числе и Трумпельдору, по мелодиям Японской войны — маршам "Прощание Славянки" и "Тоска по Родине".¹²³ Он — один из тех знакомых Трумпельдора, кто мог посоветовать ему именно этот адрес.

Неслучайность пребывания Иосифа Трумпельдора в доме Киблера подтверждается и тем, что вторая по счету еврейская колония, созданная в Крыму его последователями вскоре после его гибели, поместилась именно в Киблеровке — поместье Франца Киблера в Джанкойском районе. Можно предполагать личные деловые переговоры Трумпельдора с Киблером как владельцем не только дома в Симферополе, но и экономии в Северном Крыму, уже тогда интересовавшей "а-Халуц".

Однако незримых нитей, связывавших Трумпельдора еще до его прибытия с Крымом, было более чем несколько.

Это и дружба с семейством Шер — южнобережных евреев, про которых ходили легенды, что они потомки татарских мурз Ширинов, перешедших в иудаизм (великий музыкант Иегуди Менухин по матери — Маруте Шер — считался потомком Эмине Ширинской).

Это и знакомство еще в 1917 году в Петрограде с Гойвиш-Григорием Красным (Адмони) — историком и публицистом, выходцем из Крыма, с которым они вместе занимались созданием еврейских "антипогромных" отрядов самообороны. Тогда, в 17-м, Адмони с Трумпельдором встречались и с Александром Керенским, который обещал содействие властей в мобилизации еврейских батальонов. Предположим, что перед отправкой Трумпельдора из Петрограда в Минск и далее в Крым Г. Адмони консультировал соратника об особенностях и полезных связях на полуострове.

Из знакомых и соратников Трумпельдора в Симферополе можем назвать еще несколько имен. Это врач (и впоследствии — один из лидеров еврейской общины Крыма, руководитель синагоги в Симферополе) Хаим Мостовой, сражавшийся ранее вместе с ним на русско-японской войне, — об этом зафиксировано

семейное предание и имеется подлинная переписка. Также поляк Франя Терлецкий и украинец Максим Буцалан, сидевшие вместе с Трумпельдором в японском лагере военнопленных, а в 1919 году проживавшие в Симферополе.¹²⁴

Поэт, один из создателей литературного иврита Шаул Черниховский в том же 1919-м приехал в Симферополь и жил у еврейского деятеля Максима Винавера (они работали над организацией Медицинского факультета создаваемого Таврического университета) — обоих мы смело можем причислить к кругу людей, с которыми встречался Трумпельдор.

Одна из поэм Черниховского, "Свадьба Эльки",¹²⁵ посвящена замужеству Эллы Цодыковны Фридман, в те годы — симферопольской красавицы из артистической среды, впоследствии — агронома-селекционера сортов винограда для производства элитных крымских десертных вин. Она и ее супруг Азарий Меерович Румшицкий, знакомый с Трумпельдором еще по Ростову-на-Дону (впоследствии — в предвоенные годы — замнаркома земледелия Крыма), стали близкими друзьями Трумпельдора во время его крымского вояжа.

Ицхак Ландоберг, он же позднее Ицхак Саде, один из сподвижников Трумпельдора, прожил жизнь настоящего солдата, став генерал-майором израильской армии. Добровольцем ушел на фронт Первой Мировой. После тяжелого ранения живет в Петрограде, где знакомится с прапорщиком Трумпельдором, который в июне 1917 году вернулся в Россию из Палестины с целью убедить Временное правительство сформировать в составе русской армии еврейский полк. По его замыслу, полк прорвался бы через турецкий фронт на Кавказе в Эрец Исраэль. Эти идеи и цели Трумпельдора разделяет и Ицхак Ландоберг. Осенью 1917 года И.Ландоберг был уже в Крыму.¹²⁶ Участвовал в Гражданской войне в рядах Красной армии, но ужаснувшись жестокостью красных по отношению к пленным, уходит в Добровольческую армию. Но и здесь его военная карьера длится недолго. Столкнувшись с антисемитизмом белых, Ицхак Ландоберг покидает армию и селится в Симферополе. После образования Таврического университета в 1918 году, поступает на историко-филологический факультет. Несколько месяцев учится в университете, живет в Симферополе и летом 1919-го встречается здесь с Трумпельдором, принимает активное участие во всех сионистских встречах и съездах.¹²⁷ Весной 1920 года, узнав о гибели Трумпельдора при обороне Тель-Хая, Ландоберг уезжает из России в Эрец Исраэль, где становится одним из руководителей организации гдуд ха-авода (рабочий батальон), ставшей носить имя Трумпельдора.

На том же филфаке Таврического университета обучается Хая (Зоя) Голомшток, знакомая Трумпельдора еще с Минска, приехавшая едва ли не одновременно с ним в Симферополь. Впоследствии она станет создателем первых в Степном Крыму общеобразовательных школ, организатором школьного дела в еврейских колониях полуострова и директором одной из таких школ.

Сохранилось воспоминание о том, как восторженно встречала Трумпельдора молодежь, входившая в сионистские кружки Таврического университета. Автор сведений, Ципа-Фейга Цеховая (1894-1978) как раз в те годы была студенткой и жила в Симферополе, работала также в благотворительной организации ОЗЕ (Общество здравоохранения евреев) — "Капля молока".¹²⁸

Также одним из деятелей движения халуцим стал Глеб Боклевский (Арье Боевский). Русский морской офицер, проникнувшись сионистской идеологией и мыслями Трумпельдора, в 1920-м, эвакуируясь с остатками Добровольческой армии из Крыма в Турцию, переезжает в Палестину. Одним из предположений является то, что примкнуть к одной из молодежных халуцианских групп он мог еще в Крыму, до начала общей эвакуации армии барона Врангеля, а возможно позднее, в Константинополе.¹²⁹ Но так или иначе, моряк Глеб Боклевский, сохранив национальность и православную веру, становится одним из основателей морского флота и рыболовной промышленности будущего еврейского государства.