Иосип Броз Тито
Шрифт:
Тито и Крлежа знали друг друга еще с 1927 года. Крлежа был коммунистом, но не очень дисциплинированным. Во время гражданской войны в Испании его спросили, почему он еще не там. «Я боюсь смерти, трупов и зловония, — ответил он. — С меня хватит того, что я повидал в Первую мировую войну в Галиции» [654] . Крлежа не присоединился и к партизанам Тито. Он прожил всю оккупацию в Загребе, столице Независимого Государства Хорватия. Власти предлагали ему сотрудничество, но Крлежа от него уклонился.
654
Уэст Р.Иосип Броз Тито. Власть силы. Смоленск, 1997. С. 341–342.
После войны Крлежа прославлял Сталина,
В отличие от Андрича и Крлежи писатель Добрица Чосич был партизаном. А также коммунистом, ярым сторонником Тито и членом ЦК Союза коммунистов Сербии. «Партизанские» и исторические романы Чосича — «Солнце далеко», «Корни», «Разделы» и другие — были переведены на многие языки мира. Чосич был убежден, что «невозможно размышлять о Югославии, не подразумевая Тито». Однако в конце 1960-х он перешел в оппозицию Тито. Если Крлежа поддержал хорватских националистов, то Чосич — сербских. Вершиной его политической карьеры стал пост президента Союзной Республики Югославии, в которую входили уже только Сербия и Черногория, в 1992–1993 годах.
Ни Андрич, ни Крлежа, ни Чосич при Тито не испытывали серьезных препятствий в своей литературной деятельности. Это могли бы сказать о себе и многие другие писатели. Но это не означает, что Тито не проявлял совсем других, нелиберальных своих качеств. Когда ему это было нужно.
В 1964 году профессор Загребского университета Михайло Михайлов (его родители были эмигрантами из России) в порядке культурного обмена между Югославией и Советским Союзом уехал на полтора месяца в Москву, в МГУ. Там он познакомился с известными советскими писателями: Эренбургом, Леоновым, Ахматовой, Вознесенским, с Окуджавой и другими. Вернувшись в Югославию, Михайлов начал печатать в белградском журнале «Дело» большой очерк о своих московских литературных встречах. Очерк имел отчетливый антисталинский акцент, а некоторые из собеседников автора осмеливались критиковать и самого Ленина.
Публикация вызвала резкие протесты советской стороны. Тито, который балансировал между Востоком и Западом, обрушился на Михайлова как на человека, «клевещущего на дружественный Советский Союз». Вскоре Михайлов был арестован и просидел в тюрьме под следствием сорок дней [655] .
На Западе поднялся шум, книгу Михайлова перевели на одиннадцать языков, а его самого под давлением западной общественности выпустили. В последующие годы его снова арестовывали и снова освобождали, пока в 1978 году не вручили загранпаспорт и не выдворили на Запад, лишив югославского гражданства. «Я… оказался единственным югославским диссидентом, „удостоившимся такой чести“, — говорил Михайлов. — В отличие от СССР, для Югославии это не было обычной практикой. Вернули мне гражданство только в 1989 году» [656] .
655
Доронина И.«В XXI век я смотрю с надеждой»: Интервью с М. Михайловым // Дружба народов. 2000. № 2.
656
Там же.
В 1965 году произошло важнейшее событие для югославской культуры. Летом в страну из Лондона вернулся выдающийся сербский поэт и писатель Милош Црнянский. Он пробыл в эмиграции с 1941 года, но как признавал даже глава УДБ Ранкович, ничем себя там не запятнал.
Ему оказывали всевозможный почет и уважение. Его часто навещали деятели культуры, а высокопоставленные руководители приглашали на обеды. Встречался Црнянский и с Ранковичем. Однажды писателя спросили: «Когда Марина Цветаева вернулась в Россию, она вскоре совершила самоубийство. А когда вернулся Куприн, он наклонился и поцеловал родную землю. А вы что сделаете?» — «Ни то ни другое», — ответил писатель [657] .
657
Popovi'c R.Nigde
Црнянский давал интервью, выступал, но не говорил ничего такого, что могло бы как-то обидеть Тито. Во время одного из своих выступлений он сказал переполненной аудитории: «На этом месте я говорил 32 года назад. Что же, давайте теперь продолжим!»
Через некоторое время в канцелярию Президента СФРЮ поступил отпечатанный на машинке памфлет на Црнянского. «Когда фашизм возвращается на мировую арену, к нам возвращается и Милош Црнянский, — начинался он. — Црнянский смело, открыто, без стыда и мук совести, обращается к огромной аудитории со словами: „На этом месте я говорил 32 года назад. Что же, давайте теперь продолжим!“ Хорошо, мистер Црнянский, давайте действительно продолжим. Но… необходимо припомнить, что именно вы и ваши единомышленники говорили 32 года назад».
Далее утверждалось, что писатель, будучи еще в 1929 году пресс-атташе югославского посольства в Берлине, проникся идеями фашизма. Его обвиняли в издании «фашистской» газеты в Югославии, в славословии Франко и Муссолини, в борьбе против марксизма в литературе. Авторы выражали удивление, что югославские газеты «восхваляют возвращение Црнянского». Это оскорбляет память погибших публицистов-коммунистов, утверждали они.
Тито прочитал этот памфлет. Более того, он своей рукой наложил резолюцию: «Хорошо бы это напечатать» [658] . Но вряд ли Тито мог беспокоить сам писатель и его взгляды. От Црнянского слишком веяло сербской патриархальностью, ему тогда уже было 72 года, и его возвращение из эмиграции приносило только дополнительные очки титовской Югославии. Скорее всего, причина была в области большой политики. Тито не мог не видеть оживления, которое испытали сербские круги от приезда писателя. Он, видимо, опасался, что это может перерасти в усиление «просербского» течения в партий но-государственном руководстве.
658
НИН. Вг. 2821.20.01.2005.
Несмотря на резолюцию Тито, памфлет против Црнянского так никогда и не был напечатан, и вряд ли сам писатель о нем знал. Он прожил в Югославии еще 12 лет и, хотя некоторые из его появившихся позже работ подвергались критике в газетах и журналах, не испытывал никаких политических притеснений. Он получил несколько престижных югославских и международных премий, еще при жизни был признан «выдающимся писателем» и скончался в 1977 году в Белграде.
ПОЗОЛОЧЕННАЯ ЭПОХА
«Работай, не работай, а радио играет!»
21 августа 1965 года Тито катал на своей яхте «Подгорка» руководителей испанской компартии Сантьяго Карильо и легендарную Пассионарию — Долорес Ибаррури. «Мы чувствуем себя здесь как в Испании», — заметил разомлевший на солнце Карильо. «Надеюсь, в свободной Испании, без Франко?» — уточнил Тито. Пляжи были заполнены множеством туристов. «Попробуйте хотя бы несколько миллионов туристов отобрать у Франко», — сказал, глядя на них, Карильо. «Испания получает почти миллиард долларов дохода от туризма ежегодно, — ответил Тито. — Это — чистая валюта. Доход от туризма всегда был самым легким: продаешь солнце, берег, море… Вот только к Франко ездят туристы с полными карманами, а к нам приезжают те, у которых немного денег» [659] .
659
Slaubringer Z.Titovo istorijsko «пе» staljinizmu. Beograd, 1976. S. 282–283.
Этот разговор был отражением серьезных дискуссий, которые в это время шли в Югославии. В их центре оказался туризм — один из главных символов и главных источников дохода Югославии.
До конца 1950-х годов Югославия была закрытой для иностранцев страной. Она получала от иностранного туризма всего лишь 18 миллионов долларов в год, а расчеты показывали, что эти доходы могли бы возрасти до ста миллионов. Сторонники развития туризма говорили, что для этого нужно отменить для иностранцев въездные визы, продавать им динары по льготному курсу и начать вкладывать средства в улучшение туристической инфраструктуры.