Ипоса хочет замуж
Шрифт:
Йоханесбурге, Костя проявил чудеса дипломатии, очаровал немку на регистрации. Его рассказ о большом потенциале для укрепления дружбы России и Германии путём срочной отправки нашей группы в Намибию был очень красноречив! В качестве моральной компенсации за ущерб во второй мировой войне и залога развития добрососедских отношений, Костя потребовал у Люфтганзы внеочередных билетов на ближайший рейс. Его доводы сочли убедительными. Вылетаем в 13-00!»
– Вот черти! – невольно улыбнулся Петрович и потянулся к телефону, – Влад! Скажи своему таксисту, что мы возвращаемся в город. Наши прилетят только в три часа. Держим путь в сторону центра. Попробуем оперативно арендовать
– Это утопия, Петрович! В Африке слово «оперативно» не поймет ни один человек!....
***
И вот, спустя двенадцать часов после подъема, все как один не выспавшиеся (и те, кто ночевал в Виндхуке, и те, кто коротал ночь в ЮАР), взвинченные до предела африканской ленивой нерасторопностью, ажиотажной суматохой выходного дня в муравейнике-Виндхуке, на укомплектованных под завязку экспедиционных машинах, мы движемся к первой цели путешествия – легендарным дюнам Соссусвлея пустыни Намиб.
Как свидетельствуют энциклопедии, Намиб – самая древняя пустыня планеты, пережившая все ледниковые периоды, помнящая динозавров и птеродактилей, приманившая и отпугнувшая исследователей-моряков и пиратов-авантюристов, а ныне – лакомый пейзажный кусок для фотографов, художников и кинематографистов всех жанров и направлений. Местные говорят, что на языке нама-дамара «намиб» – это место, где абсолютно ничего нет. Намиб может быть в кошельке, в желудке, в голове и так далее. Так что нам предстоит увидеть места, в которых, по уверениям аборигенов, и искать-то нечего. Вот разве что знаменитые дюны…
Кстати, с названием Sossusvlei – тоже не все просто. Гиды уверяют, что слово «vlei» в переводе с англо-африканского обозначает «лужа», «болото», «низина», «высохшее русло». Но вот Макс и его друзья считают по-другому. Они уверяют, что «vlei» на их языке – это просто «предел всего», «то, где все заканчивается». Например, так говорят о последней минуте жизни человека, или о такой глуши, где никто не сможет выжить.
Так что можете себе представить первую цель экспедиции: «то, где всё заканчивается в месте, где ничего нет». Отличная перспектива! Особенно классная, если присовокупить к ней еще одну точку на данном отрезке маршрута – Deadvlei – «Мёртвую долину»….
Пока же наши джипы натужно рычали на серпантине горного перевала, отделяющего Намиб от центральной части страны, не испытывая не малейшего страха перед грядущим.
Команда разделилась на три экипажа. В первой машине, прозванной романтичной женской половиной экспедиции «Маяком», ехали одесситы и наш проводник, наш местный «крокодил по прозвищу Данди» – Влад Петров.
Во второй – в «Бригантине» – находились Михаил, Петрович, Инна-старшая и Андрей Костянов. Это был литературно-кинематографический экипаж, в задачи которого входила фото– и видеосъемка всего, что представляет хоть малейший интерес для потенциальных зрителей и читателей. В окна джипа с трех сторон смотрели три разнокалиберных объектива, и только Михаил, по словам Андрея, предпочитал фиксировать происходящее «аналоговым способом» – не только фотографировать, но и вести обычный рукописный дневник.
– А то знаю я нашу подругу, – отшучивался Миша, – Инка потом в Москве может такого понаписать…. Пусть уж, на всякий случай, все будет задокументировано и запротоколировано.
– Вот уж, враки, – дула губы единственная женщина экипажа, – Названия и события я никогда не путаю. А эмоциональную окраску всему увиденному каждый может дать свою. Наши книжки, между прочим, так и называются – «документально-художественные повести»….
– Так я и не против. Но хотелось бы, чтобы документального в них было чуточку больше.
Третий
Итак, как уже было сказано выше, день неумолимо клонился к закату….
Труднее всего бывает точно представить, как будет в книге выглядеть рассказ о той или иной поездке. Вроде едешь, наблюдаешь за тем, что происходит вокруг, любуешься горами, реками, или саваннами, пробиваешься сквозь пыльный буран, вихрящийся плотной взвесью позади первой машины, и в голове сами собой формируются какие-то высокопарные и яркие образы будущего рассказа. На этом этапе они у нас, обычно, существуют только в виде эмоций, вроде «а-а-а-ах, как красиво!!!». О том, как передать свои впечатления на бумаге, не думает никто.
Потом наступает вечер, как сейчас, мы начинаем подсчитывать километры, оставленные позади и оставшиеся до ближайшей ночевки, эмоции уступают место здравому рассудку и восторженные слова куда-то исчезают. В дневник к Михаилу, и в диктофон Инны попадают какие-то безликие и холодные строчки вроде «переезд Виндук-Сессрием-Соссусвлей (340 км) дался на удивление тяжело», и на этом весь рассказ о прошедшем дне заканчивается. Превратить эти записи в книгу, тем более, в книгу, которая была бы интересна кому-то, кроме самих участников, порою очень не просто. Помнится, один из редакторов, торопящий нас со сдачей очередной рукописи, как-то сказал: «Подумаешь! Переведите ваши путевые заметки в электронный вариант, добавьте по десятку фотографий на главу, и всё – книга готова! Пишите что-то вроде мемуаров….». Но, цитируя В.А. Гиляровского, его «Друзья и встречи», повторим: «У бродяги нет мемуаров, – есть клочок жизни. Клочок там, клочок тут, – связи не ищи…».
На сегодня таким ярким «клочком» стал первый, общий для всех намибийский закат, случившийся примерно в ста пятидесяти километрах от Виндхука, и ночная эпопея по освобождению зебры, попавшей по нашей вине в западню.
Вечернее зарево, похоронившее солнце в плотных и пыльных тучах , освещало тревожным красным светом весь небосвод. Казалось, что какой-то гигантский огненный шар словно магнитом притянул к себе огромные слоистые облака, матовые в середине и перламутровые по краям. Переход их цвета от серого до чернильного и темно-оранжевого был настолько неуловимым и плавным, что тучи напоминали огромные черные жемчужины, найденные где-то на самом дне небесного океана. Почему-то вспомнилась картина «Последний день Помпеи», и на минутку показалось, что вот-вот произойдет взрыв спрятанного за контурами гор вулкана, и огромные потоки огненной лавы погребут все на своем пути. Но солнце опускалось все ниже и ниже, и на перевал лениво наползал непролазный мрак.
Мы остановились на небольшом плато буквально за несколько минут до наступления ночи и, всматриваясь в короткие африканские сумерки, дружно молчали.
– Ребята, смотрите, луна! – первой подала голос Валерия. – Огромная какая, и перевернутая, как большая миска!
– А звезды? Ты обратила внимание на звезды? Здесь не нужно поднимать голову вверх, чтобы рассмотреть их на небе. Они повсюду. Вон, видишь, две яркие красавицы точно над горизонтом. А еще слева и справа…. Фантастика!
Михаил достал ароматную яванскую сигаретку и присел на крупный валун.